Мне казалось, что эти заверения ее успокоят, но по выражению ее лица я понял, что ошибся.
– Ради всего святого, что взбрело ему в голову? – воскликнула она. – Ведь сейчас никто из наших за ним не присматривает, и мы не знаем, что с ним!
– Он поехал с Гастингсом, – сказал я, словно одного Гастингса было достаточно. – Если помните, вы сами советовали ему сменить облик, чтобы выйти из дома.
– Да, но не на все утро. Я думала, он выйдет на часок, не больше. Я должна была догадаться, что он не преминет испытать судьбу, – промолвила она саркастически. – Вы хоть знаете, куда он направился?
– Он собирался в лечебницу Сент-Элизабет, – робко ответил я. Теперь, когда она указала на опасность, которой подвергался Холмс, я был склонен разделить ее возмущение.
– Переодевшись, вы говорите? – Мисс Хелспай встала и прошлась по комнате. – Но кем?
– Стариком лет семидесяти. Перед уходом он накинул дождевик с капюшоном, призванный защитить его от дождя и грязи, и вылез через окно на соседнюю крышу, оттуда перебрался на следующее здание, а там спустился на улицу. Скажите, мисс Хелспай, вы полагаете, он в опасности?
Она тряхнула головой:
– Во всяком случае, он принял меры предосторожности. Ради Саттона будем надеяться, что его все-таки не раскроют. В такое ненастье у него больше шансов остаться неузнанным, чем в ясный день.
– Он сам так думал, – заметил я, желая показать, что Холмс вовсе не так безрассуден, как ей представляется. – Вернется он той же дорогой. Пока Братство не прознает об этом, не расставит по соседним крышам убийц и не научится видеть сквозь изморось, Холмсу ничто не угрожает. Да и с чего бы им это делать, если они считают, что захватили его? – скороговоркой выпалил я, словно это придавало словам вескости.
– Понятно, – протянула мисс Хелспай. Голос ее был подозрительно тих, и мне подумалось, что я вовсе не убедил ее.
– У него возникло предположение, и он хотел подтвердить или же опровергнуть его, – добавил я.
– Вы знаете, что́ он хотел отыскать? – отрывисто спросила она.
– Признаться, нет.
Она уставилась на чайные приборы:
– Он просто выводит меня из себя. Не знаю, как вы его терпите.
Я отлично понимал, отчего она беспокоится, но подобные инсинуации не оставили меня равнодушным.
– Дорогая мисс Хелспай, – произнес я, стараясь, чтобы это прозвучало скорее надменно, чем запальчиво, – можете думать о мистере Холмсе что угодно, но моего отношения к нему вы все равно не измените. Это самый талантливый, самый выдающийся человек, какого я когда-либо знал, и я понимаю, что его нельзя равнять с обычными людьми. Я охотно нахожу для него оправдания, если в таковых имеется необходимость.
– Не горячитесь, Гатри, – улыбнулась мисс Хелспай. – Я прекрасно осведомлена о его исключительных качествах. И о ваших тоже.
Я не знал, как ответить на эту похвалу (если это действительно была похвала), поэтому промолчал, заметив лишь:
– Рад слышать.
– Ну вот, теперь я привела вас в замешательство, – сказала она. – Не смущайтесь так, прошу вас. – Она вновь подошла к своему месту и села. – Нам обоим надо выпить чаю и поразмыслить в тишине, – добавила она и налила чай в две чашки, не спрашивая моего согласия. – Вот, возьмите. Пока он не остыл.
– Благодарю вас, – сказал я, принимая чашку и накладывая в нее сахар.
Затем я уселся напротив, стараясь смотреть куда угодно, только не на нее, чтобы привести мысли в порядок.
– Гатри, – заговорила мисс Хелспай спустя некоторое время, – мы оба беспокоимся за Саттона. Давайте не срывать друг на друге досаду.
Это было разумное предложение, и мне оставалось лишь одобрительно кивнуть в ответ.
– Попытаюсь последовать вашему совету, – ответил я.
– Хорошо, – сказала она. – Если не возражаете, я хочу еще раз просмотреть ваш… – Тут она смолкла, ибо в это мгновение до нас донеслись грохот и треск: вернулся Майкрофт Холмс.
– Тьерс, – крикнул он, – заберите лестницу! Я втащил ее внутрь. – Он слегка задыхался, но в голосе его слышалось торжество. Значит, вылазка оказалась удачной.
Я подошел к двери. Навстречу мне по коридору ковылял Холмс. Полы его дождевика шумно хлопали, он только что скинул капюшон, и тонкие волосы в беспорядке разметались по голове. За собою он волочил лестницу, конец которой лежал у него на плече.
– Как хорошо, что вы вернулись, сэр – воскликнул я, подбегая, чтобы помочь ему.
– Хорошо наконец оказаться дома, Гатри, – ликующим голосом подхватил он. – Мисс Хелспай уже здесь?
– Да. Мы пьем чай в библиотеке.
Я хотел забрать у него лестницу, но тут за ней явился Тьерс.
– Отлично, – промолвил Холмс, передавая ему лестницу. – Сейчас я приду.
– Судя по всему, вам удалось что-то выяснить? – осмелился предположить я.
– Верно. Все оказалось именно так, как я и думал. Все это время я не замечал очевидных вещей, которые крутились у меня под носом.
Он прошел мимо меня, стаскивая на ходу свой дождевик. Я вернулся в библиотеку.
– Вы слыхали?
– Разумеется, – ответила мисс Хелспай. – Что ж, это благоприятный знак. Как думаете, сколько у него уйдет на то, чтобы переодеться?
– Минут десять, – ответил я, вновь занимая свое место.
– Тогда давайте тем временем допьем чай, – предложила она. – Раз уже не можем узнать, что такого ему удалось разведать.
Однако прошло целых пятьдесят минут, прежде чем Холмс, вытирая свои еще мокрые волосы полотенцем, наконец присоединился к нам. Он успел переодеться и полностью смыть грим. Сперва он обратился к мисс Хелспай:
– Насколько я понимаю, у вас есть что сообщить?
– Да, – ответила она. – Я привезла досье на инспектора Фезерстоуна. Вы обнаружите там немало любопытного.
– Если вы говорите о связях его матери-ирландки с некими самозваными революционерами, не трудитесь, – отозвался Холмс, усмехнувшись при виде наших изумленных лиц. – Мне следовало бы понимать, что ее девичья фамилия – Коллинз – сама по себе вполне безобидна, однако вызывает определенные ассоциации, весьма нежелательные для нашего полицейского. – Он сел и объявил: – Я зверски голоден. Утро выдалось беспокойное.
– Это точно, – согласился я. – Вы, очевидно, успели побывать не только в лечебнице Сент-Элизабет.
– Да. Я заглянул к инспектору Стренджу, и он любезно позволил мне заглянуть в свой архив, который так навредил ему, когда его вынуждали уйти из Скотленд-Ярда.
Почти напевая от радости, он жестом притворного смирения сложил на груди руки. Я не выдержал и хихикнул.
– Я поразился тому, какое количество важных бумаг ему удалось собрать. Весьма занимательное чтение.
