…Высота 2500 метров. Дух захватывает. Дети один за другим пролетают мимо и исчезают в снежной пыли (потом я узнала, что французы ставят своих чад на лыжи чуть ли не в год, поэтому к пяти годам дети катаются уже вполне профессионально). Справа и слева — лес. А прямо под ногами круто уходит вниз укатанная как лед белоснежная трасса. Почему-то вспоминается стишок: «Стою на вершине, в лыжи обут, то ли лыжи не едут, то ли я…» Если честно, я и на обычных-то лыжах ездить толком не умею. И физкультуру в школе прогуливала нещадно, особенно зимой. О чем теперь горько сожалею.
Стою. Ковыряю палкой в снегу и обдумываю извечный русский вопрос: что делать? Внизу — бездна. Наверху — холодно и страшно аж жуть! Кресельный подъемник вниз не опускает. Моя задача — каким-то образом проехать вниз те самые 500 метров, отделяющие меня от спасительного фуникулера, на котором уже можно спокойно спуститься к отелю. Можно, конечно, снять лыжи, пустить их под откос, а самой, как в детстве, помчаться на попе. Может, от целлюлита полезно? Но, вспомнив, какой залог потребовали в прокате за лыжи, решаю все-таки оставить их при себе. И, установив лыжи «плугом» (носки вместе), начинаю медленно сползать вниз. Причем стоит хотя бы на секунду выровнять одну из лыж, как начинается бесконтрольное и стремительное скольжение. Очень скоро я понимаю, что «плугом» не доберусь до фуникулера и к ночи. Настает момент принятия решения: или я как-то организовываю свое движение вниз, или становлюсь местной достопримечательностью — ледяной скульптурой под названием «Девушка в лыжах, бредущая плугом».
На свой страх и риск я ставлю лыжи параллельно друг другу — и стремглав уношусь куда-то в белую бездну. Ветер и снег в лицо, в глазах темно от ужаса, а сердце сначала уходит в пятки, а потом вообще, похоже, выходит из тела… Очнувшись, нахожу себя в целости и сохранности — возлежащей в мягком придорожном сугробе, в позиции «лыжи кверху, палки в сторону».
— Ca va? (Как дела?) — проносясь мимо на сноуборде, бодро окликает меня какой-то спортивный красавчик.
— Tres bien! (Отлично!) — мрачно отзываюсь я из сугроба и совершаю очередную бесплодную попытку встать.
Выкарабкавшись наконец из гостеприимного сугроба, я не ощущаю ни ног, ни рук. И тут, видно, срабатывает синдром полярника: холод мобилизует остатки моих физических и умственных возможностей. В отчаянии уставившись вслед очередному пролетающему мимо лыжнику, я из последних сил пытаюсь скопировать его движения — скольжение змейкой и приседания на поворотах. И, о чудо! Мне это удается! Я чувствую, что кое-как, но еду!
В общем, в тот незабываемый день я все же достигла критической отметки — станции фуникулера. И тут же вломилась в находящийся на ней бар «Горный приют», где первым делом оттаяла при помощи изрядной порции обжигающего пунша. А потом — ты не поверишь! — снова надела лыжи, взгромоздилась на кресельный подъемник и отправилась на памятную в моей жизни высоту 2500 метров. Второй раз спускаться было уже гораздо легче. А когда вдали снова показался бар, меня осенило: а ведь я научилась кататься на горных лыжах! Жизнь заставила, иначе и не скажешь.
Апре-ски (Apres ski (фр.) — после лыж.). Это выражение широко используется горнолыжниками. И обозначает оно все то, чем можно заняться после катания, если у тебя еще остались на что-то силы. Шамони в этом отношении по-французски элегантен и по-своему безжалостен. Потому что предлагать замученному лыжами человеку с отнимающимися ногами такое разнообразие развлечений — просто свинство! Ресторанов и ночных клубов тут великое множество, причем в большинстве из них обязательный дресс-код — вечернее платье.
Помимо развлекательной программы, в Шамони предлагается и познавательная: прогулка в снегоступах (это такие ужасные кандалы для хождения по глубокому снегу) с посещением ледовых пещер. Но этим леденящим радостям я предпочла куда более «теплую» компанию шотландских парней. Их я подцепила в ирландском пабе, куда, замерзнув, завернула в поисках горячительного. Они приехали прямо на машинах: их путь лежал через два самых крупных в Европе тоннеля — под Ла-Маншем и под Монбланом. Увидев, с каким удивлением я разглядываю тяжелые металлические цепи, намотанные на колеса их пижонских джипов, джентльмены не без гордости пояснили: автопробег аж из самой Шотландии в Альпы таит в себе немало засад в виде заснеженных перевалов и обледеневших спусков. Вот с этими храбрецами я и скоротала несколько вечеров, угощаясь (за их счет) блюдами высокой (и в смысле вкуса, и в смысле цены) савойской кухни и даже совершила вертолетную прогулку над ледниками. А что делать: как еще бедной русской девушке прокормиться в их дорогущей Европе, если денег хватило только на прокат лыж?
Словацкие татры: старый смоковец
Высота. 1500 метров над уровнем моря. Покоряется только профессионалам. Высокие Татры — это самая высокая и самая северная часть горной дуги Карпат, а близ старинного горного поселения Старый Смоковец расположен главный центр катания. С черной слаломной трассы Горна Лука спускаются только опытные спортсмены, начинающим вполне хватает 1263 метров свободного падения с горы Гребенок. На нее из Смоковца поднимает наземная канатная дорога (это такие вагончики, которые едут по рельсам, но при этом вверх их тянет трос). На Гребенке можно тренироваться, много раз скатываясь с небольшой 300-метровой горочки и возвращаясь при помощи бугельного подъемника. Продвинутые же лыжники предпочитают более сложную километровую трассу, ведущую сразу вниз к отелю. В общей сложности в районе Смоковца имеется более 7 км горнолыжных трасс средней сложности, а также одна из лучших санных трасс протяженностью более 2 км и с перепадом высот 250 м.
Цена вопроса. В Восточной Европе ниже не только горы, но и цены. За весьма умеренную сумму в Словакии можно получить прекрасные отели со СПА-зонами, термальные источники, чистейшие горные озера, роскошные леса и лыжный сезон, который длится целых четыре месяца. Экономные западноевропейцы уже давно облюбовали курорты восточных соседей, а в последние пару лет к ним очень активно примкнули наши украинцы. Ехать им недалеко, а условия для катания со словацкой стороны Карпат куда лучше, чем с украинской.
Как не откинуть лыжи. Не могу не отметить, что братья-славяне на лыжне порой даже более галантны, чем их западные соседи. И палку подставят (в хорошем смысле), и из сугроба вытащат, и сливовицей отогреют. Хотя, наученная горьким шамонийским опытом, в Смоковце я уже держалась на лыжах куда более уверенно. И даже неплохо освоила спуск по красной трассе вниз к отелю. Один гарный горнолыжник, наблюдая за моими виражами, аж отвесил мне комплимент: красиво идешь, мол! И с характерным выговором добавил: «Может, вечерком прокатимся на бухеле?»
Апре-ски. В Смоковце все национальные рестораны почему-то стилизованы под избушку на курьих ножках: стены увешаны всякими рогами, копытами и черепами, а у входа гостей встречает Баба-Яга в ступе. Так что наряжаться туда не обязательно: даже если заявишься в лыжных штанах, все равно будешь краше хозяйки. Словаки вообще очень уважают всяких ведьм, домовых и прочую нечисть. Не зря во время средневековой охоты на ведьм у них прятались все европейские бабы-ежки: самое последнее в Европе сожжение ведьмы на костре произошло именно в Словакии. Также тут находится немалое количество древних замков, овеянных самыми мрачными легендами: в них можно отправиться на экскурсию. В руинах замка Чахтице до сих пор бродит призрак кровожадной графини Эржбеты Баторий, а привидения замка Бойнице (ближайшего к Смоковцу) до недавних пор с удовольствием показывались экскурсантам. Пока их насмерть не перепугала группа украинских туристов. А не надо было назначать экскурсию на 1 января! Утомленные празднованиями граждане что-то не поделили между собой и подняли в замке такой крик, что привидения в ужасе попрятались по углам. Говорят, что с тех пор ни один турист воочию привидений не видел. Зато по ночам в замке можно услышать жуткий вой и страшные ругательства на украинском языке. Впечатлились, видно, бесплотные создания хохляцкой удалью!
