— Возможно, — пожал плечами государь. — Сейчас нам надо отстоять вашу невиновность на суде.
— Отстоим, не сомневайтесь. Правда, дело наверняка затянется, в этом я уверен. Так что вход нашей победоносной армии в Пекин я, наверное, буду наблюдать по трансляции Би-Би-Си. Впрочем, это мелочи в сравнении с отвратительным лондонским смогом и зимним холодом в плохо отапливаемых помещениях. Хотя, если задуматься, и эта неустроенность — фактически ничто рядом теми невзгодами, которым подвергаются сейчас наши ребята на Маньчжурском фронте. Видите, ваше величество, все относительно. Оказывается, моя жертва не так уж велика. Так что спокойно звоните Васильчикову и просите его известить Интерпол о том, что я прибуду в Лондон не позже понедельника.
— Нет, князь, — государь положил мне руку на плечо, — это я благодарю вас. Я в вас не ошибся и первым пожму вам руку в Петербурге, когда вы вернетесь.
Эпилог
Прилетевший с океана ветерок принес долгожданную прохладу и заставил листья пальм колыхаться и шелестеть, и этот звук действовал еще более успокаивающе, чем отдаленный шум прибоя. Я потянулся на лежаке из банановых листьев, вскользь посмотрел на лазурную гладь океана и раскрыл правую ладонь. Тут же в ней оказался холодный коктейль со льдом. Я улыбнулся подавшей мне его полуобнаженной красавице, всю верхнюю часть костюма которой составляла гирлянда из ярких таитянских цветов.
— Ты предусмотрительна, Мария.
— Я же знаю, чего захочет мой котик после полуденного сна, — игриво улыбнулась девушка.
— Ты думаешь, этим ограничится?
— Нет, конечно. Поэтому я и здесь.
Ко мне подошли две смуглые полуобнаженные таитянки. Одна из них надела мне на шею свежую цветочную гирлянду.
— Но Мария здесь не единственная, господин. Может быть, и нам найдется место в вашем сердце?
— Не беспокойтесь, девушки, — я неспешно потягивал коктейль, разглядывая их соблазнительные формы, — сегодня такой день, что никто не будет обделен.
— Что же сегодня за день? — кокетливо спросила Мария.
Ответить я не успел.
— А вы здесь неплохо устроились, князь, — прозвучал слева от меня надтреснутый мужской голос.
Девушки взвизгнули и отскочили в сторону, почему-то прикрывая обнаженные груди. Я мельком взглянул на посетителя. Он был одет как обычный турист, в цветастую рубашку навыпуск, длинные шорты до колен и сандалии, а в руках держал широкополую соломенную шляпу.
— Присаживайтесь, Гоюн. Вы, наверное, хотели поговорить?
— И поговорить тоже, — он опустился на соседний лежак.
— Хотите коктейль?
— Нет, спасибо.
Жестом я велел девушкам удалиться. Гоюн проводил их долгим взглядом.
— Хороши, — протянул он. — Особенно вон та, с цветком в волосах.
— Нет ничего невозможного в этом мире, — улыбнулся я.
— В газетах, публиковавших интервью, было написано, что вы ушли от мира, — напомнил Гоюн.
— Разве не так? — удивился я.
— Во всяком случае, мирские утехи вам по-прежнему не чужды.
— Конечно. Стоит ли отказываться от удовольствий, если они не мешают работе?
— Работе? Чем же вы заняты?
— Самопознанием. Самая увлекательная работа на свете. Ради нее стоит покинуть мир.
— Ах вот оно что! А вы, кажется, совсем не удивились моему появлению, — мне показалось, что в голосе Гоюна проскочила нотка обиды. — И даже не спрашиваете, как я прошел мимо охраны.
— Нет ничего невозможного в этом мире, — повторил я.
— И то верно, — согласился Гоюн. — Вы, конечно, понимаете, что погиб один из двойников, которыми я обзавелся, вступая в эту игру. Такие, как вы и я, не очень любят подставляться.
— С чего это вы меня в свою компанию записали?
— У нас много общего, князь. Вот ваше затворничество, например: не уход ли это с линии огня? Всяко лучше попивать коктейль на Таити, в окружении полуголых красавиц, чем мыкаться при дворе правителя.
— Разумеется.
— Разумеется! — фыркнул Гоюн. — Какой правитель позволит пророку оставаться при дворе надолго? И какой император будет терпеть рядом с собой человека, который принудил его к нежеланным решениям? Ведь вы заставили императора отказаться и от авторитарной власти, и от имперской политики. Лучше удалиться в добровольную опалу, чем дожидаться государевой, не так ли? — глаза Гоюна впились в меня с отчаянной силой.
— Все мы не без греха, — отмахнулся я. — Кстати, а ведь император Поднебесной тоже неспроста решился на самоубийственную войну. Кто-то на него надавил, а, Гоюн?
— Да, вы были сильным противником, — мечтательно произнес Гоюн. — Помню наш поединок в день объявления войны. Вы хорошо сопротивлялись. Я и после искал с вами встречи, но вы словно отгородились стеной.
— Я сделал с помощью этой силы то, что должен был сделать, и не собирался ею злоупотреблять, — ответил я. — С того дня я ограничил свою роль службой верноподданного Государя Всероссийского.
— Хотели остаться обычным человеком? А зря, — причмокнул Гоюн. — Поверьте, не получится. Я пытался. Вы зависли между двумя мирами: земной переросли, и он вас отторг, а в высший не идете, боитесь. А я так думаю, если есть возможность перевернуть здесь все вверх дном, почему бы не поразвлечься?
— Я ничего не боюсь. Но я не желаю никому вреда. И уж тем более мне не пришло бы в голову нести в мир хаос только для того, чтобы стать значительнее и богаче.
— Значительнее и богаче — тоже неплохо, — лучезарно улыбнулся он. — Если уж оказались в этой песочнице, то и играть надо по ее правилам. Кроме того, почему вы решили, что я хотел только богатства и власти? Может, я хотел заставить людей мыслить, работать, совершенствоваться. Вы же знали об этом.
— Знал. Но я не считаю, что мы вправе вторгаться в чужие судьбы.
— Мы — это кто? Люди? Возможно. Но вы-то, в отличие от людей, видите на сотню лет вперед. И почему, как высшее существо, вы не имеете права наставлять низших? Ведь воспитывают же люди неразумных детей? Тогда почему пророк не может воспитывать непросветленного? Какая разница?
— И чего вы добились своим воспитанием? Китай, ваша родина, лежит в руинах, секта «Небесного предела» и ваше учение везде запрещены, сами вы в бегах.
— Это как сказать. Да, Поднебесная проиграла. Но в поражениях — корни наших будущих побед. Бюрократическая машина, душившая страну, разломана, сословные границы размыты. Скоро из праха всего этого восстанет новый Китай, и этот Китай пойдет вперед семимильными шагами. Россия выиграла войну, но она отказалась от имперской идеи. Скоро в Северной Америке и Западной Европе сформируется еще два мощных центра силы, не менее значимых, чем ЕАС, и их конкуренция изрядно послужит развитию человечества. Ну и, наконец, я создал нового пророка. Думаете, открылось бы вам сокрытое, не лиши я вас собственности и не пропусти через плен в своем имении? Человек учится взлетать, только когда оказывается окружен непреодолимыми препятствиями. А ведь их кто-то должен создать. По-моему, получилось неплохо.
