Я кивнула. Я знала все ее обязанности — особенно с тех пор,как начала исполнять их несколько недель назад. В них входило больше писанины,чем общения, но Пейдж много работала в залах и общалась с остальными. Ее работатоже была связана с людьми, но по-другому. Теперь у меня не будет равных иникого надо мной, за исключением Уоррена. Это может отразиться на отношениях ссотрудниками после работы, а в особенности на моих дуракаваляниях с Дагом.Новое положение может повлечь за собой целую кучу препятствий и сложностей.
С другой стороны, у меня будет гораздо больше свободыдействия и власти. Пейдж планировала все встречи с писателями и рекламныемероприятия, почти как я свой фестиваль. Это интересно. Теперь я могу все времяэтим заниматься. Я могу придумывать что-то новое. Это заманчиво, даже очень. Ина самом деле в трудностях тоже есть своя привлекательность. Мне это внове исовсем по-другому, чем прежде. Я прожила столетия и знаю опасностьнеменяющегося образа жизни. У меня достаточно опыта и образования, чтобызанимать очень влиятельные должности — и я занимала их в прошлом. На этот раз явыбрала работу поспокойнее; готова ли я идти дальше?
Решение было принято, но когда я увидела, в какоебеспокойство привело их мое молчание, то не смогла удержаться, чтобы слегка ихне поддразнить:
— Получу я собственный кабинет?
Оба напряженно кивнули, решив, что именно это удерживаломеня.
— Ох. Ладно. Принято.
Вечером я возвращалась домой, размышляя о новой работе. Мнебудет не хватать Пейдж, но чем больше я об этом думала, тем больше менявдохновляла перспектива стать управляющей магазином. Естественно было отметитьэто событие, так что я позвонила Хью и вампирам и мы встретились в городе. Сними было весело, но если честно, я предпочла бы отпраздновать с кем-то другим.Из-за поздних возлияний я проспала все утро. Проснулась оттого, что Обриразлеглась на моей шее, чуть не придушив меня, в позе, удобной только кошке.Часы показывали полдень, и я лежала под теплым одеялом, размышляя, чем бызаняться. Магазин был закрыт. Это был День благодарения.
Зазвонил телефон. Я потянулась за трубкой, едва избежавкогтей Обри.
Я уставилась на высветившееся на дисплее имя Сета, словнооно там появилось по волшебству. Глубоко вдохнув, я ответила.
— Счастливого тебе дня рождения, — сказала я,пытаясь казаться бодрой и не слишком оцепеневшей.
Последовала пауза, а за ней удивленный смешок. Я не знала,чего ожидать от нашего первого разговора после драматических событий последнейнедели, и его смех ничего не объяснял. Разве что это был горький смех, и сердцемое истекало кровью и молило о прощении.
— Спасибо, — сказал он, и голос его чуть отрезвилменя. — Но я, хм, тебе не верю.
— Чему не веришь?
— Что ты желаешь мне счастливого дня рождения.
— Я просто сказала, что думаю.
Последовала долгая тишина. Моя тревога росла с каждойсекундой.
— Желай ты мне счастливого дня рождения, пришла быпраздновать.
— Праздновать, — тупо повторила я.
— Да, не помнишь? Андреа тебя приглашала.
Я помнила. Всю неделю я думала об этом не переставая.
— Я не думала, что все еще приглашена. — У менязащемило сердце. — Я не думала, что ты хочешь меня видеть.
— Ну я хочу. Так поспеши. Ты опаздываешь.
Мы разъединились, и только теперь я села. Сет, наконец,позвонил. И он хочет меня видеть. Сейчас. Что же будет? Что мне делать?
Я взглянула на Обри и вздохнула:
— Думаешь, надо было оставить последний пакетикамброзии?
Глава 24
Сет упрекнул меня за опоздание, но Мортенсены со своимипятью дочерьми никогда не начинали вовремя. Так что никто, кроме Сета, необратил внимания на мою задержку.
В таком хаосе никто не заметил и того, что мы с Сетом почтине разговариваем. Девочки болтали за всех сразу, и рядом с ними я чувствоваласебя вполне сносно. Они, как всегда, не оставляли меня в покое, облепив со всехсторон, и тянули за рукава, чтобы привлечь к себе внимание. Общаясь с ними, яиспытывала горькую радость. Уверенная, что мы с Сетом на грани разрыва, я восновном думала о том, что в последний раз провожу время с этой чудеснойсемьей.
Андреа наготовила и на день рождения, и на Деньблагодарения. Как оказалось, Терри и Сет помогали ей, но я все же изумилась,как они управились со всем, одновременно опекая малышей. Я выразила Андреа своевосхищение.
— Родительский долг заставляет делать сразу десятьдел, — объяснила она. — Сама увидишь, когда обзаведешься детьми.
Я вежливо улыбнулась, предпочтя не говорить, что никакиедети мне не светят.
— Кроме того, — усмехнулся Терри, — мыпонимаем, что ты уже своего рода суперженщина. Сет рассказал о некой шумнойвечеринке, которую ты устроила в магазине.
— Дядя Сет сказал, что это было круто, — добавилаБренди.
— Это был фестиваль, — поправила я, удивленновзглянув на Сета.
Я совершенно не могла понять его чувств ко мне. Он пел мнедифирамбы, он меня пригласил на день рождения. Все это никак не соответствовалони моим ожиданиям после случая с Бастьеном, ни первоначальному потрясению Сета.
После обеда Сет развернул подарки, основная масса которыхоказалась книгами, а также новыми экземплярами в его дурацкую коллекциюфутболок.
— А где твой подарок? — спросила меня Кендалл.
— Я оставила его дома.
Потом мы болтали и валяли дурака, и чем больше я думала,куда приведет меня этот вечер, тем тревожнее становилось на душе. Когдапраздник подошел к концу, Сет спросил, не хочу ли я куда-нибудь сходить.
Я перевела дыхание. Сейчас или никогда.
— Давай пойдем ко мне.
Вернувшись, мы расположились у меня на диване — соблюдаядистанцию — и говорили обо всем на свете, кроме наших взаимоотношений. Ярассказала ему о своей новой должности и приняла его поздравления. Он рассказалмне о некоторых интересных замечаниях фанатов, выслушанных, пока он подписывалкниги. Минут через тридцать такого времяпрепровождения я не выдержала.
— Сет, что происходит? — потребовала яответа. — С нами.
Он откинулся на спинку дивана:
— Я все гадал, когда мы перейдем к делу. Дальшеуклоняться никак невозможно, а?
— Ну да. Это важно. Это не дискуссия о том, куда пойтипообедать… это о нас. О нашем будущем. Я хочу сказать, я… ты понимаешь. Тызнаешь, что я сделала.
— Знаю.
Какое-то время он изучал потолок и наконец обратил ко мнеянтарно-карие глаза. В это мгновение я почти поняла, почему всегда кажется,будто он смотрит куда-то еще. Нелегко было выдержать его взгляд, направленныйпрямо на тебя. Его глаза словно излучали электричество.
