наказывает себя за что-то, и этот кусок трубы в обмотке - лишь рычаг, позволяющий продолжать самобичевание. Слишком долгое унижение постепенно разрушало в Энди целостность личности, а какое-то событие, связанное с шестом, окончательно разорвало ее. Оттаять таких людей бывает очень трудно, и если окружающие сдадутся, наступит неминуемый крах. Рой испытал шок, шок от безысходного отчаяния.
Он вернулся домой раздавленный и мрачный.
- Что с тобой? – заволновался Энди, вставая навстречу из-за стола.
- Все нормально, просто болит голова.
Голова у Маккены действительно болела, но он понял это только сейчас.
- Жаль, - признался парень. – Я приготовил тут кое-что. Думал, мы…
- Обязательно, - Рой заставил себя улыбнуться. – Я даже смерть попрошу подождать, если в этот момент ты предложишь мне что-то.
- Правда?
- Ага.
После разговора со Стивом Бернарда долго думала. Никогда раньше она не встречала человека, который так четко понимал, что делает, который оценивал бы ситуацию не со своей прочувствованной позиции, а с позиции тех, о ком говорил. Обычно люди, даже, если они оценивают действия других людей, накладывают на проблему свою личную проекцию, что искажает истинное положение дел. Говоря о Рое и Энди, Стив словно самоустранялся, оценивая их действия с их собственных сторон. Глубокий жизненный опыт позволял ему видеть суть, предпосылки и последствия. Он никогда не корил людей за их недостатки, а скорее старался найти им оправдание. Роя он тоже не судил и, наверное, не позволил бы кому-то еще делать это. У него была удивительная способность видеть ядро сквозь все оболочки и покровы. Бернарда ловила себя на мысли, что любуется им. Все-таки это был необыкновенно красивый человек. Красота внешняя и внутренняя светились друг в друге, образуя редкостный сплав привлекательности.
- Каждый человек по природе своей одинок, - объяснял Шон, - только бывает два вида одиночества: внутреннее и внешнее. Если выбирать из этих понятий, то внутреннее одиночество убийственно. Например, как женщины с неустроенной личной жизнью бывают только двух видов: одинокие и свободные. Одни из них жалеют себя и обижаются на внешние факторы. Другие любят себя и отметают эти самые факторы. Есть так же огромное количество людей-половинок. Бесполезно выбирать для них категорию именно потому, что в изоляции любое существование для них будет только половинным. Это люди, которые не могут существовать одиночно. Я не могу сказать, заложено ли это по природе или нарабатывается за жизненный отрезок и, если говорить о Рое и Энди, то они и есть половинки. Это люди с общим энергообменом и кровотоком. Если человек любил и любил по-настоящему, он никогда не сможет разлюбить до конца и, если это не так, то он ошибался, думая, что любит. Что бы ни произошло в жизни, такие люди будут стремиться в прошлое, где и осталась эта любовь. Они будут плакать на ее могиле, нежно лелея в воспоминаниях, но никогда не бросят последнюю горсть земли на этот холм.
Стив помолчал, а после взглянул на Бернарду и спросил:
- Энди, наверное, говорил тебе о Каплях Дождя?
- Он говорил столько, что мне иногда кажется, что я знала его лично.
- Хоть Капли Дождя и был шаманом, дремучим и полуграмотным с точки зрения цивилизованного общества, он обладал уникальным знанием. Его теория о кольцах – это суть понимания человеческой природы.
- Не знаю, как я собираюсь все это объяснять во второй книге.
- Во второй книге? – удивился Стив.
- Ты думаешь, я не смогу?
- Я думаю, что только ты и сможешь, - а потом помолчал и добавил, - если разберешься с кольцами.
И он улыбнулся.
- А ты разобрался?
- Задолго до Капель Дождя. У меня была только одна проблема. Я не знал, как это назвать, но я всегда знал, что у этих двоих что-то не то с этими самыми кольцами.
- А ты? Как же ты? Что с твоим кольцом?
- Я? Это уже совсем другая история.
Цепочка жизни. Колечки, переплетенные между собой. Она гибкая и эластичная до тех пор, пока что-то, случайно или нет, не перегнет ее. Звенья переворачиваются, плотно застревая друг в друге. Расцепить их бывает трудно, а иногда просто невозможно, не исказив и не разорвав. Откуда Капли Дождя мог знать это? Кто дал ему столь точное понимание жизни? Ответа на вопрос уже не найти, но только он, повинуясь чему-то нам недоступному, смог заменить своим кольцом кольцо Энди, чтобы цепочка его жизни не разорвалась и не повисла изуродованными концами. Это была одновременно физическая и душевная хирургия, проведенная на высочайшем мистическом уровне.
Бернарда думала. Много думала, но каждый раз поражалась все больше и больше. Она была благодарна судьбе, что в ее жизни появился Энди и Стив, Рой и Тиа, Капли Дождя и Мартин, Дженнифер, Ольга… Целый огромный мир. Страшно думать, что… Слова Энди на первом интервью, когда он сказал, что все начинается с кофе определили ее жизнь. Эта чашечка… Она улыбнулась… Чашечка порно-кофе замкнула ее кольцо и кольцо Галлилея. Но об этом потом, а сейчас она смотрела на Стива, помешивая в айриш-бокале некофе с крутой пенкой, и слушала, что он говорил.
- Многие после романа и фильма будут считать Роя подлецом, учитывая…
Бернарда запнулась, подбирая слова.
- Они ошибутся, и ошибутся именно потому, что посмотрят на все со своей, а не с его стороны…
Он говорил, и Лави′на соглашалась. Неуравновешенный, неординарный, творческий человек со смещенным неустойчивым центром тяжести. Человек, всю жизнь скрывавший миллионы внутренних глобальных противоречий и достигший в этом верха совершенства. Человек, склонный отдаваться любви всецело, и не понимающий, как может быть по-другому. Человек, самым страшным преступлением считающий предательство, но редкий человек, способный на глубинное раскаяние. Рой – жертва самого себя. Да, Стив так и сказал, и Бернарда поняла – он мог бы не объяснять больше ничего.
Рою бы утонуть в алкоголе, но… Энди. Спит там наверху, а у него поперек пересохшего горла слова психоаналитика. «Его надо очень любить, чтобы он вновь поверил». Как любить? Маккена не мог представить себе это чисто технически. Он уже выскреб себя изнутри, вывернул все закоулки души, вытряхнул последние клетки сердца. Проклятый шест! Рой бы насадил себя на него, как на кол, но толку-то? А еще смерть старика. Два снаряда в одну воронку. Дерьмо! Засыпать бы, так кратер такой, что дна не видать.
- Что ж он так мается? – сетовала Ольга. – На нем лица
