— Здравствуйте, — ответила Настя. — Вам уже объяснили суть вопроса?
— Да. Вы можете представиться?
— Я уже объяснила вашему клерку, что представлюсь только Анатолию Борисовичу лично.
— Боюсь, что это невозможно. Оставьте, пожалуйста, ваши координаты. С вами свяжутся.
— Нет, — твердо произнесла Настя. — Я буду говорить только с Анатолием Борисовичем. Если вы не свяжете меня с ним сейчас и напрямую, разговор не состоится никогда. Дело, повторяю, идет об убийстве Миши Малевича. Я знаю, кто его организовал. Вы, господин Панкратов, отдаете себе отчет, насколько это важно?
— Да, я отдаю себе отчет. Вы можете подождать? Я попытаюсь сейчас доложить о вас Анатолию Борисовичу.
— Жду, — ответила Настя устало. Она действительно испытывала сильное нервное напряжение и усталость. Но другого реального выхода на Рыжего не было, поэтому приходилось выслушивать «авторитетных» клерков.
— Алло, вы слушаете? — снова прорезался в горячей телефонной трубке голос Панкратова.
— Да, я вас слышу.
— Сейчас с вами будет говорить Анатолий Борисович. Разговор проходит по незащищенной линии. Вам следует избегать ненужных подробностей и имен… Кроме, разумеется, вашего имени. Вы меня понимаете?
— Да. Я отлично вас поняла, Игорь Евсеевич.
— Соединяю, — сказал Панкратов.
У Насти пересохло в горле. Она отлично понимала, что во многом ее дальнейшая судьба зависит от того, как пройдет этот первый контакт с Рыжим.
— Здравствуйте, — раздался знакомый всей стране голос. Не узнать его было невозможно. — Мне доложили, что вы располагаете важной информацией?
— Да, именно так, — уверенно ответила убийца.
— Достоверной?
— Да, достоверной.
— Мне доложили, что мы знакомы.
— Мы познакомились в июне девяносто первого на даче Анатолия Александровича… Возможно, вы помните: я выиграла у вас пари.
Несколько секунд Рыжий молчал… Насте казалось очень важным, чтобы он вспомнил. Если вспомнит, подумала она, все будет хорошо. Она не была суеверна, но сейчас подумала именно так.
— Да, я вас помню.
Она возликовала! Она мысленно возблагодарила Бога, в которого никогда не верила.
— Да, я вас помню… Скажите, Анастасия, вы в безопасности?
— Скорее да, чем нет.
— Жаль, черт возьми, что наш разговор идет по незащищенной линии. Но это, кстати, легко исправить. Я сейчас позвоню своим питерским друзьям, и вам будет предоставлена ВЧ-связь…
— Анатолий Борисович, — перебила Тихорецкая довольно бесцеремонно, — дело в том, что нам необходимо встретиться лично. Я готова вылететь в Москву в любое время.
Рыжий снова задумался, но теперь пауза уже не казалась Насте зловещей. Она твердо поверила: все будет хорошо.
— Наверно, Настя, вам нет смысла лететь в столицу. Завтра я сам буду в Питере… Девять дней Мишке.
— Да-да, — быстро сказала она, — я помню. Как мы с вами встретимся?
— Запишите телефон. — И Рыжий продиктовал семь цифр. — Это телефон моего помощника, но он всегда находится рядом со мной. Так что связь будет оперативной. Помощника зовут Геннадий, он будет предупрежден. После полудня звоните.
— Спасибо. Я все записала и поняла.
— До завтра, Анастасия. Уверены, что вам не требуется охрана?
— Спасибо, нет. Все будет хорошо. До завтра, Анатолий Борисович.
* * *
Визит Рыжего в Санкт-Петербург носил неофициальный характер. Но в Пулкове все равно стала собираться журналистская братия… Обломилось им! Анатолий Борисович сел в джип прямо на летном поле. Кортеж, вспыхивая мигалками, покинул аэропорт, минуя зоркие объективы телевизионщиков.
Среди встречающих Рыжего у трапа самолета были и официальные лица из администрации города… Но и им обломилось. В джип к Рыжему сели двое сотрудников его «контрразведки». По дороге они сделали короткий доклад по «делу Малевича». Надо признать честно: работали они не худо. Разумеется, собранная ими информация никак не позволяла пойти дальше построения версии. Но даже версия выглядела весьма убедительно.
Кортеж Рыжего мчался по Московскому проспекту, когда у помощника Анатолия Борисовича запиликал сотовый.
— Слушаю, — сказа! Геннадий. — Да… да, здравствуйте, Анастасия. Да, конечно, передаю трубку.
Рыжий говорил с Тихорецкой чуть более сорока секунд. Насте была назначена встреча в одной из резиденций на Каменном острове.
— Вот ведь сука какая! — сказал Рыжий, когда закончил разговор.
* * *
Виктор Чайковский привычно рисовал Гувда. За годы службы он нарисовал сотни изображений этого чудовища. Образ оставался практически неизменным, за исключением деталей… Детали, однако, не меняли сути. Чудовище продолжало жрать людей. Рожденное для борьбы с преступностью, оно давно забыло о своем назначении. Оно давно уже удовлетворяло только свои собственные потребности.
В последние годы в меню Гувда вошло новое блюдо. Называлось оно — «спонсорская помощь». Класс легализовавшихся ворюг начал подкармливать Гувда с руки, и чудовище радостно повизгивало и лизало дающую ладонь. Виляло свиным хвостом перед хозяевами — березовскими, гусинскими, рыжими, абрамовичами… В каждом регионе, области, городке или поселке находился свой кормилец-поилец, отец родной. Он давал подачку и указывал, кого можно жрать, а кого нельзя.
Сегодня майору Чайковскому не рисовалось. Он ждал визитера, которого видеть вовсе не хотел. Но и отказаться от встречи он тоже не мог… Майор скомкал лист бумаги и швырнул его в корзину. В дверь постучали. Виктор Федорович посмотрел на часы: точен он, однако! — и сказал:
— Войдите.
В кабинет вошел Обнорский. Повисла пауза. Тяжелая, как туберкулезная отрыжка Гувда.
— Проходите, Андрей Викторович, — суховато сказал Чайковский.
— Благодарю, Виктор Федорович.
Обнорский вошел в кабинет, сел на шаткий стул напротив старшего оперуполномоченного. Посидели, помолчали, приглядываясь друг к другу. Третьим в кабинете незримо присутствовал Гувд. Он выбирал, кого сожрать.
— Из вашего, Обнорский, звонка я не совсем понял, что вам от меня нужно, — сказал Чайковский.
— Поговорить. Задать несколько вопросов. Чайковский усмехнулся:
— Интервью?
— Да бросьте вы, Виктор Федорыч. Какое, к черту, интервью? Но вопросы, которые хотелось бы разъяснить, есть.
— Спрашивайте.
— Предлагаю поговорить в другом месте… менее официальном.
— Это где же?
— Да вон — напротив вас кафешка. Там, кстати, еще один человек вас ожидает. У него тоже вопросы.
