Но Алина не решается и лишнего движения сделать, останавливает предупреждающий взгляд Настасьи. На меня же мама Игната даже не смотрит. Выпив еще одну рюмку лекарства и сморщившись, она вскидывает высоко подбородок и, не глядя ни на кого, заявляет:
— Я не знаю, что между вами тремя происходит, сынок, но попроси, пожалуйста, своего друга и… нашу гостью уехать обратно домой?
Я прикрываю глаза и едва ли не плачу от бессилия и сожаления. Мне так не хочется прощаться ни с Настасьей, ни с этой деревней.
— Мам, во-первых, я тебе уже все объяснил. Никто не хотел меня убивать, вы всё неправильно поняли. Тимур вообще мне жизнь спас! Во-вторых, — Игнат раздражается, встает со стула, — я прошу тебя говорить об Элле с уважением.
Я сглатываю и отворачиваюсь к окну. Мне и самой не по себе, что Аскаров делает замечания матери. Она и так меня уже не очень-то любит. Настасья Павловна сидит в прежней позе и тона голоса не меняет.
— Я буду говорить так, как считаю нужным. Я из-за них чуть сына не потеряла, — говорит она, намекая на нас с Тимуром.
У меня не хватает терпения и нервов, чтобы дальше копаться в этой драме, поэтому я выбегаю сначала на свежий воздух, а затем иду к своему дому, чтобы начать собирать вещи. Потому что совсем скоро меня все равно попросят сделать это. Так что лучше я займусь этим до того, как буду унизительно выпровожена. Тимур следует за мной, оставив Игната наедине с его матерью. Юсупов пытается что-то мне сказать об их сегодняшнем с Игнатом разговоре, но я слушать сейчас ничего не могу. Слезы застилают глаза, уши закладывает. Я выискиваю в спальне чемодан и только принимаюсь вынимать одежду из шкафов, когда вдруг понимаю, что Тим прижимается сзади, обнимает крепко и целует в затылок.
Слезы теперь льются градом. Господи, как же хорошо, что они оба в порядке! Они оба живы и здоровы. Никогда раньше я не понимала и не осознавала настолько отчетливо, что мне нужны и Тимур, и Игнат. Я какая-то неправильная, но не могу выбрать ни одного. И потерять ни одного из них не могу.
***
Не скажу, что расставание с Ярославской областью далось мне легко, но я считаю, что выдержала достойно переселение обратно в столицу. Я попросила Игната только не ссориться с мамой. Время пройдет, она остынет, и тогда я попробую снова открыть ей свое сердце в надежде, что Настасья Павловна поступит так же…. А если нет? Тогда, возможно, немного позже? Ведь очень хочется верить, впереди у нас еще много лет. Через несколько месяцев родится ребенок. Возможно, он сможет помочь Настасье оттаять. Я бы хотела так думать.
Если малыш, конечно, от Игната.
Я сегодня сильно нервничаю. Проверяю почту каждые пятнадцать минут, ведь обещали прислать результат генетического анализа, а письма из клиники все нет и нет. Так волнуюсь, что хоть садись в машину и езжай в Ярославль! Мужчины приедут с минуты на минуту. Я жду их здесь, в своей квартире. Сначала я думала встретиться с ними где-то в ресторане, но радостная новость о подтвержденном отцовстве одного станет печальной новостью для другого. Праздновать нечего, просто факты.
Я так нервничаю, что заламываю пальцы, на месте не могу сидеть. А когда в дверь звонят, идут открывать с дрожью в теле и предложением, озвученным только в моей голове: «а почему бы нам не попробовать втроем?».
— Привет, — здоровается со взбадривающей улыбкой Игнат, вскидывая руку.
Тимур сдержанно кивает, перешагивая порог.
— Здравствуй, Элла.
Такие разные мужчины. Они не похожи друг на друга ни в чем, кроме одного — оба значат для меня одинаково много. Мы можем просто попытаться пожить втроем. Притереться, дать шанс. Если не получится — разойдемся. Но ребенок… Что будет с ним? Как будет относиться к нему тот, кто не окажется в итоге папой? И как объяснять близким людям и посторонним наши необычные отношения? Если они начнутся.
Я не знаю ответов на все эти вопросы. Я только надеюсь, что мы втроем справимся и найдем решения. Постепенно. Приглашаю ребят на кухню и начинаю заваривать кофе в турке.
— Пока письмо не пришло? — говорит Игнат, присаживаясь.
Я качаю отрицательно головой и вздыхаю в нетерпении.
— Хорошо, — Тимур опирается на столешницу и скрещивает лодыжки, — пока можем поговорить. Мы бы хотели кое-что обсудить с тобой, — они с Игнатом переглядываются, и тот кивает Тиму.
Кофе чуть не сбегает, пока я пялюсь на них. Разливаю по чашкам, расставив их по столу, и с озабоченностью в голосе произношу:
— Да, я тоже хотела кое о чем вам сказать.
Игнат вскидывает вопросительно бровь, я говорю быстро:
— Нет! Сначала вы.
Мое «пожалуйста» застревает в воздухе, потому что мы все ясно слышим звуки пришедших сообщений: на мой компьютер и на телефон Игната. Я концентрируюсь на экране смартфона Аскарова — уже через секунду он расскажет, кто же счастливый будущий отец. У меня трясутся колени от мандража, который накатывает еще сильнее, когда Игнат открывает новое входящее письмо.
Эпилог
— Мила, не бегай так сильно! Ну упадешь же! — бабушка Настасья сдувает прядь с лица, украшая последним розовым шаром комнату именинницы. — Милана! Нет, ну это уже вопросы к маме… — косится она на меня в шутку. — Избаловала ребенка.
Я пожимаю плечами, помогая своей маме застегнуть молнию на платье.
— А что я? Это все папы. Сами распустили ее, сами пусть разбираются.
Мы с мамой смеемся, а Настасья качает головой, прячет от нас улыбку. Но мы-то все видим.
— Правильно-правильно, пока маленькая, пусть балуют. Потом вырастет, взрослая жизнь начнется… Не до этого будет.
Мама Игната соглашается с моей, кивает и улыбается теперь широко, открыто.
— Да я же шучу, Ирин. Тем более когда два папы, — она, подходя, щипает меня за руку, — как тут не быть заласканной и изнеженной?
Эти две женщины заливаются хохотом, а я закатываю глаза и отправляюсь в соседнюю комнату, чтобы посмотреть, чем там занимается дочь. Мама и свекровь давно издеваются надо мной, что не смогла выбрать одного мужика. Но я уже привыкла и отношусь к этому с юмором. Даже с гордостью — двоих отхватила и оба мои. К тому же, мы довольно быстро притерлись к быту втроем, хотя изначально я думала, что они убьют друг друга не позже, чем через неделю.
Нам было тяжело больше всего в те моменты, когда еще ни моя мама, ни Настасья Павловна не признавали и не понимали нашего общего с парнями желания быть вместе. Свекровь вообще яростно бунтовала, узнав, что ребенок, которого я носила, — от Игната. Она не понимала, как мы будем растить дочь втроем, хотя сейчас сама может убедиться, сколько счастья испытывает маленькая Милана от внимания отцов.
Мама приняла это решение более спокойно, но до последнего не теряла надежду, что я определюсь с выбором. С семьей Тимура мы не поддерживаем никаких отношений, поэтому, к счастью, их мнение для нас недоступно.
