участи, то она точно нет.
– Это ужасно.
– Да. Теперь ты понимаешь откуда такая ненависть к старому королю? Он хочет одного, чтоб этот мерзавец ощутил ту боль, которую когда-то испытал он сам.
– Сомневаюсь, что ему станет легче.
– Не станет. Кстати, я кое-что приготовила. – Дария достала из кармана небольшую стеклянную баночку и протянула её вперёд.
Взяв её в руки, и сняв крышку Андрею в нос ударил резкий запах.
– Горчица. – улыбнулся он.
– Да. – довольно ответила колдунья. – Я сначала хотела захватить и сапог, но передумала.
***
Свечи плакали воском, освещая тронный зал. У стола, на котором лежал кусок кожи с символом восьми, поместившись на одном стуле, сидели двое: колдун и Смерть.
– Давно мы так не разговаривали. – произнёс он, вдыхая запах её волос.
– Давно. Ты изменился.
– Неужели?
– Да, – с ноткой печали отвечала она. – ты всегда был не сдержан, резок и грубоват. Но никогда, никогда ты не был жестоким.
– А ты считаешь они заслуживают доброты? Они! Те, кто, не задумываясь клеймят всяк и каждого. Те, кто, готовы пойти на любые жертвы ради своей цели. – он вскочил на ноги и опираясь руками о стол, уставился в начертанные на коже имена. – Кто, не пытаясь разобраться, бросает своих друзей в огонь. Твоя сестра сгорела за меня, поверь, я помню это. Хотя я готов был умереть, так-как только смерть спасала меня от обиды и разочарования.
– Я помню, я была там. Как и везде.
– Они сами придумали байку о том, что я обманул смерть, и поверили в неё. Я обманул смерть? Я обманул тебя? Даже те, кто сумел пройти по каменному полю, и удостаивались чести увидеть Судьбу, слышали от неё тот же бред. Только потому что так проще. Потому что только этот ответ они ожидали услышать. Но скажи, я хоть раз обманул тебя? Я предал тебя? Моя жизнь в ваших руках, где мой свиток? Брось его в огонь немедля. Брось если ты и впрямь считаешь меня подлецом! Вы легко можете остановить меня, освободите мой свиток, и он сам устремиться к костру, так как время давно вышло.
– Ты же знаешь, я не сделаю этого. И сестра не сделает, зная какую боль это причинит мне.
– Тогда не лезь. Не учи меня справедливости. Мне много не нужно…
– Но ведь не все они заслуживают наказания. – всё также сидя, и не оборачиваясь говорила она.
– Ты забыла, что они сотворили?
– Нет. Я помню.
– Тогда скажи мне. – он подошёл к ней и положил руки на её плечи. – Скажи!
– Они убили твою дочь… – дрожащим голосом ответила она.
– Она была и твоя дочь!!! – заорал Александр и эхо понесло его слова по замку.
– Да… – еле слышно прозвучал голос Смерти. – Ты же знаешь пророчество, если бы повзрослев она разочаровалась в людях, если бы её обидели или предали как тебя. Она бы испепелила этот мир, а с ним и сотню других.
– Не смей. – заскрипел зубами колдун. – Не смей оправдывать их. Они убили её что бы она не сожгла их мир? Тогда, его сожгу я.
***
– Просыпайтесь! – прозвучал резкий голос монаха. – Святейший правитель не желает начинать празднование без вас. Но и задерживать праздник ему не пристало.
– Идём. – ответил Алексий и поднявшись потормошил крепко спящего мага.
Когда они пришли к площади то поднялись на высокий помост, с которого уже заканчивал свою проповедь Ипполит. Одет он теперь был в белоснежное шёлковое одеяние, ушитое золотыми нитями, в руке его был покрытый золотом посох, с крестом, обрамлённым кольцом, на вершине. Когда он произнёс последние слова, и сел на одно колено, вместе с ним, на колено опустились все. Сын, стоявший чуть позади, стражники и рыцари, и весь люд, собравшийся битком на площади. Несколько минут они простояли так в молчаливой молитве после чего все поднялись, и Ипполит передал посох человеку, одетому в точно такие же одежды только огненно-красного цвета.
– Присаживайтесь друзья, – обратился он к гостям, заняв большое деревянное кресло в центре. Кресла поменьше стояли по бокам от него полукругом, так чтоб им было удобно и разговаривать, и наблюдать за происходящим. – я рад что вы присоединились ко мне. Я обещал вам угощенья, не желаете покушать?
– Нет спасибо, – смирившись с положением просящего, ответил Алексий.
– Ну тогда выпейте со мной, составьте компанию. Вино у нас лёгкое, но после поста не редко играет дурную шутку. – он взмахнул рукой и в тот же миг им принесли бронзовые бокалы и графин с вином.
Человек в красном начал громко, с выражением, рассказывать заученный текст, и многие повторяли за ним. Одни хлопали, другие кричали, когда же глашатай принял от монаха кубок, и предварительно подняв его к небу, выпил его – толпа заревела. Пост был окончен, праздник начался. Что дальше происходило на площади было сложно разобрать. В одном углу из огромных бочек угощали всех желающих, где-то с телег раздавали то-ли хлеб то-ли пряники, здесь же резали скотину готовясь к пиршеству, и всё это под музыку, крики различных зазывал, и танцы акробатов и клоунов.
– А как вы встречаете свои праздники? – поинтересовался правитель и опустошил бокал до дна, подставив монаху чтоб тот налил ещё.
– По-разному, – ответил Ливадий. – праздник урожая мы устраиваем так же, на площади, фермеры хвастают своим урожаем, кузнецы мастерством, такая себе трёхдневная ярмарка, с играми, танцами и песнопениями. Праздник пробуждения земли совсем другой. Люди группами выходят в поля, жгут костры, просят землю быть плодородной в этом году и наградить плодородием дев.
– И что далее? – заинтересовался Ипполит.
– Далее? Далее мужья со своими жёнами уходят в ночь, и остаются наедине с собой и землёй.
– А как же одинокие женщины или мужчины?
– А одинокие собираются отдельно, и ежели женщина желает себе дитя, то в эту ночь даже у самой неприглядной поварихи будет надежда.
– Хм… Не плохо. Но у нас эту проблему решили давно. Все одинокие девушки возраст которых перепрыгнул двадцать восемь лет, становятся светлыми жёнами. Отныне любой рыцарь может прийти и подарить ей своё семя.
– А если кто откажет? – спросил король Радана.
– Отказать она может
