лучах, подсвечивающих тонкую хвою веток, в размеренном, успокаивающем, многократном стуке копыт по земле, шуршащей травой и сухими иглами сосен, по каменой кладке гор, по валунам холодной реки, перекатывающимся и глухо стучащим где-то под буйным течением. Она не могла слышать тишины без шумного шороха, обеспокоенной ветром, травы, усыпанной вереском, ветками синеющего цикория, пушистыми пучкам бистроты и желтеющими сердцевинками, астр на тонких стеблях. Не чувствовала тиши без пения горлиц и тихого покрякивания уток в пруду, без шумного, безудержного всплеска и перекатывания волн в бегущей реке, не могла почувствовать ее без шелковой ленты прохладного, но пахнущего травами, ветра, треплющего лошадиную гриву.
Все здесь было по-другому, иначе. Она взглянула на стену, где остался след. Не верится, что когда-то она могла существовать здесь без всего, довольствуясь городом и разбитой скорлупой глиняной чаши. Тишину пронзил знакомый звук трели. На мгновение показалось, что мир услышал ее и кухня зацвела мириадами полевых цветов, покрылась густотой деревьев и в комнату хлынул запах свежести предутреннего леса. Она в нетерпении обернулась. На плоскости деревянной столешницы, на конфорке, пылая ровной, обжигающей шкафы, туманной струей, ревел чайник. Нет, чуда не случилось. Она выключила плиту, заварила чай и села за стол, услышав равномерный стук. Стрелы в колчане передвинулись, упав на другую сторону.
Эрс стянула с плеча лук, осмотрев деревянную основу, искусно выточенную из узоров, образующих проемы в массивном оружии. Вот оно, единственное оставшееся воспоминание о путешествии и нелегком пути, что они проделали. Солнце за окном, достигнув пика, медленно снижалось. Так не может продлиться вечность, Эрс! Верно. Она поднялась, закинула лук на плечо, затянула обувку, привязала котомку к поясу и выскочила за дверь.
Рынок шумел в послеполуденном мареве. Солнце опаливало крытые тканями, ларьки, распространяя духоту на горячие дорожки, проходящие мимо маленьких лавок. В солнечных лучах блистали доспехи, мечи, шли корзины и ящики с овощами, ткани и одежда, лампы и изолента и наконец, то, что она искала так долго. Здесь, жар солнца, казалось, стих. Со всех сторон покупателей окружали широкие и тонкие, колючие и гладкие, блестящие и вьющиеся литья и цветы. Одни их них переливались плодами, другие, в редких, ленивых потоках прохладного ветра, сыпали на пол семена. Жаль, только этот раздел всегда оставался недооцененным покупателями, но, зато тут всегда были низкие ценники. Девушка подошла к одному из прилавков, всматриваясь в причудливые очертания темно-зеленых листьев и растений, укутавшихся в тень, за пустым прилавком.
— Кто пошаловал? — льняная ткань, просвеченная солнечными лучами, отогнулась и из-под нее, на рабочее место нырнула, средних лет, Сертанка. Светлые глаза, сложившись в щелку, внимательно осмотрели посетительницу. — У нас есть цветы, а не только я, — и она темной лапой указала на шелохнувшиеся от когтей листы растения в горшке.
— Да, — Эрс взглянула на ассортимент, тянущихся даже с потолка в виде ползучего плюща, свисающего с висящих горшков. — Знаете, нет ли у вас цветов из гор? Или может, плодовых деревьев?
Сертанка задумалась, поправив свой, местами перепачканный землей, фартук. Через некоторое время она нырнула под лавку.
— Вот век пошёл, конечно, — пыхтела она откуда-то из-под стойки. — Небось, сапасаетесь на конец света? — и на стол лавки были по очереди, с тяжелым стуком глиняных горшков, выставлены цветы, накрывающие листьями голову продавца. — Вот, у нас яблоки, горшок с лавандой, мята, крокусы есть, ромашки выведенные, какие-то колосья, — она в один момент замолчала, позволяя выбрать в тишине.
Эрс осмотрела цветы. Ей нужно что-то, что она сможет содержать, даже работая в офисе. Вспомнив о нелюбимой теме, она поспешила переключить внимание.
— А что, у вас часто закупают деревья на конец света?
— Не представляете, что люди только не делают, — Сертанка достала еще насколько горшков и пододвинув выставленные, сгрудила все на стол. — Несабудка, колокольчики, рододендрон, — быстро познакомила она посетителя с цветами. — Куплен в юшной части! — и похваставшись, она подтащила стул и устроилась возле лавки, выложив лапы на спинку. — Ну не представляешь, приходили тут люди и рассказывали, что видели дракона, еще одного.
— Ага, — промямлила Эрс, осмысливая, какой из цветков удобнее в уходе и больше напоминает о путешествии.
— Так они не просто дракона видели, они, поди, серебряного!
— Серебряного? — вымолвила девушка, на секунду отвлекшись от цветов.
— Да я тоше говорю — чушь! Так они ше нет! И давай лесть со своими саголовками гасет. Ну мало ли, где там-там пролетал, главное, чтобы ничего не спалил. Так нет, у нас ше. Представляешь, не там-там, а у нас! Ну и навыдумывали, конечно. Драконы, принимавшие слушбу шрецов — не пробираются к городам. Мошет, они с кем-то спутали?
— А может это правда? — Эрс, оторвавшись от листков, взглянула на продавца. Светлые глаза горели в тени, сокрывшей силуэт.
— Мошет и правда, — когти клацнули по спинке стула. — да вот только, что, этим проводникам, делать что ли нечего, чтобы летать перед городами? Или это у них такая сабава, гасетные ларьки всполошить? Я вот тень дракона не читаю уше сколько лет и не собираюсь, все они врут и только. Нечего слухам верить. Ну летал и пусть летает. А то руки у них сачесались! Все прибрать они к себе хотят!
— И то верно, — кивнула Эрс, окончательно оторвавшись от горшков с растениями. — Можно рододендрон и ромашку?
Сертанка встала со стула, завернула горшки в льняные тряпки и уложила в тканевый мешок. Эрс расплатилась и забрав мешок с шершавым стуком клацнувший, попрощавшись, направилась домой.
— Теперь будет что вспомнить, — аккуратные, розовые венчики рододендрона светились в лучах спадающего солнца.
Да, на душе стало легче, да и не так обидно, что все кончается. Теперь у нее навсегда останутся частички их дней. Но она чувствовала, словно что-то забыла. Эрс вновь взглянула на цветы и в один момент вспомнила.
— Нам нужна лейка!
Она прибежала в комнату и после долгих поисков, наконец отрыла ее в шкафу.
— Нашлась! — она выхватила лейку и собралась уже закрывать шкаф, как услышала знакомый, перекатывающийся, шуршащий звук. Она опустила взгляд. На полу лежали дракончики. Те самые, подарки, которые переделал папа. Она отложила лейку, подобрав Кааваля, вновь покрашенного чтобы закрыть трещины и сколы от ненайденных частей. Он выглядел покошенным, усталым и значительно постаревшим, словно вся та пыль, что осела на нем, впиталась в трещины, дав сбой в его, когда-то веселом, выражении мордочки. Девушка всмотрелась в шкаф. Там действительно лежали оставшиеся, целые дракончики. Еще несколько подарков на праздник. А ведь когда-то она их собирала и хранила в отдельном шкафу на специальной полке.
С тихим постукиванием, она собрала
