и хочется воскликнуть словами Цицерона: «O tempora! O mores!» (О времена! О нравы!)
От Долина к Егорунину, зам. главного «Московской правды» и ведущего темы культуры и литературы. Подарил ему свою книгу о Москве, и легко договорились о сотрудничестве. И начнем с Аверченко.
Более десяти лет мы активно сотрудничали с Александром Геннадиевичем до его смерти, и в «МП» я напечатал кучу материалов за десятилетие, многие из которых вошли в мои литературоведческие книги (29 сентября 2019 г.). Хороший был человек, книжник, профессионал своего дела.
1 марта – в «Алефе» вышел Юрий Левитанский, а я уже готовлю Врубеля и Аверченко. У Левитанского есть строки, созвучные мне:
Жить среди книг, хотя бы не читая,
лишь ощущать присутствие вблизи,
как близость леса или близость моря —
вот лучшее из одиночеств…
А сколько раз в последнее десятилетие уподоблялся Левитанскому, его просьбе:
– Сезам, я говорю, – откройся! —
Не открывается Сезам.
2 марта – куча звонков по поводу 74-летия. Ида Давыдовна: «Сняла зубы и поздравляю без зубов» – какая прелесть!.. Еще Людочка из Нью-Йорка, Наташа из Дортмунда, Витенька из Аугсбурга… Хотел поехать на выставку, но метель. Сидели втроем с Эдиком с коньяком «Хеннесси» из Парижа, блины с икрой, кулебяка Щекиного изготовления.
7 марта – Эдик привез еще одну машинку «Любаву», но Рязань есть Рязань, никуда не годится. Теперь дома аж 6 пишмашинок, и ни одной стоящей. А я, преодолевая техническое несовершенство, клепаю материал за материалом. Воспалился палец. Пришлось делать перерыв. Приходил Лева Рудский – «шлимазл» (неудачник? Но это как посмотреть). Взял интервью для газеты тверской и много нащелкал фотоснимков. Ездил в ЦДЛ, платил взносы. Там на меня «напал» Эммануил Бройтман, автор книги «Знаменитые евреи»: «Приезжайте ко мне, будем играть в шахматы и пить коньяк». Ехать? К кому-то? Пить коньяк? Бррр!..
11 марта – ошалев от печатания, пошли с Ще в ближайшую рощу. Метель, пурга, снега. Не весна, а зима. Аня Фернандес брала интервью на ТВ «Сокол». Попросила что-то сказать о скончавшемся экс-президенте Югославии Милошевиче. Я отказался: диктаторы и преступники – не мои герои. Давайте лучше о Гутенберге, основателе книгопечатания. Ще посмотрела телепрограмму и оценила: «Ты на экране такой вальяжный, утомленный славой…» Какой славой?! Районного соколиного масштаба?..
19 марта – 15-го с Ще были на Таганке в театре Николая Губенко на концерте еврейской народной музыки, концерт Пурим-Фест-шоу «Лехаим». И где? В логове русских ура-патриотов, что уже смешно. Для памяти набросал заметки «Звучит клемзер». Только отрывок из написанного:
«…Возглас одного украинца: а що це таке идиш?!
Для евреев идиш – это язык предков, язык бабушек и дедушек, живая трепещущая история народа. А еще музыка. Клезмер, который переживает ныне настоящий бум – в США и в Западной Европе. Явление клемзера народу.
Упоительная, захватывающая музыка, зачастую идущая по кругу. Но какая! Умри Равель со своим «Болеро». В клемзере такие закруты, что голова начинает идти кругом, а сердце сладко замирать. Оговорюсь: не специалист во всех этих чередованиях ладов, кадансов, секвенциальных движений и т. д. Но, слушая клезмерную музыку, неожиданно для себя попал в ласковый и грустный плен. От ее бесконечных повторов, то мажорных, то печальных, то громко кипящих, то затихающих вдали. От фидели, то есть скрипочки, а она была не одна, а целых пять, и звучали они так, что хотелось смеяться от радости и плакать от горя одновременно. Я сидел в зале и ловил вибрации. Испытывал музыкальный кайф. Клемзер вонзался в самое сердце…»
Помимо клемзера, еще одно событие: ноутбук. Евин подарок, чтобы помочь ей в написании книги. «Самсунг» (французский). Первый компьютер в доме. Ще приплясывала около него, а я недоверчиво обходил его стороной.
16-го побывал на книжной ярмарке и подписал всего лишь одну книгу. Пообщался с Гавриловым и Чуприниным. 17-го занимался Иваном Киреевским, 18-го делал новый вариант Гумилева.
23 марта – запустился в «Вечерней Москве» и «Московской правде». Вышел Аверченко. Ще пытается наладить контакт с «мышкой» в ноутбуке. Ее учит молодой Денис: мышка – «чистая моторика». А для меня мышка – это вроде какого-то чудища, гиппопотама.
2 апреля – вчера в 11.54 завершил «Женский календарь» – «Все о женщинах», в декабре получилось 93 стр., а всего – более 900 стр. Начал печатать 22 июля и печатал более восьми месяцев. В честь окончания книги купили по мороженому «Экстрим». Как дети… Эдику на 68-летие написал поздравительные строки. Приведу только концовку:
Осень ясного ума.
Осень опыта на складе.
И желаний кутерьма, —
Все читается во взгляде…
А в субботу 5-го к Эдику на день рождения. Были его старые друзья по работе. Стол обильный, а выпили минимально. За столом обсуждали проблему «Эдик и женщины», с кем ему быть. Хотя подобные проблемы решаются индивидуально и без обсуждений. Но Эд – человек открытый.
В конце марта – приезжала бригада из телеканала «Домашний», и я рассказывал о дне 1 апреля. А далее допечатывал «Женский календарь», «в метель всеобщего равнодушия и похеризма», как выразился Андрей Архангельский.
Завершил «Женский календарь», глыба-глыбище. На следующий день поехал к Александре Ильиничне Ильф с красной роскошной розой и книгой «Клуб 1932», она в ответ подарила прекрасный фотоальбом из снимков отца, Ильи Ильфа. Живет одна среди книг, картин и фотографий.
4 апреля – в «МП» вышел «Русский Дон Кихот» – Иван Киреевский. Философ, критик, отвергший госслужбу. Жадно пополнял свои знания. Совершил поворот к православию. Тяготел к мессианству, хотя и сомневался: «Лучше ли мы других народов? Ближе ли жизнью ко Христу, чем они? Никого мы не лучше… Но есть в нашей природе…» (далее обрываю цитату)
Нет, вернулся к Ивану Васильевичу Киреевскому (1806–1856) спустя 13 лет, не поленился и перечитал написанное. Удивительный человек, один из основателей славянофильства, и при этом редактировал журнал «Европеец». Отчаянно ругал Америку: «Казалось, какая блестящая судьба предстояла Соединенным Штатам Америки, построенным на разумном основании… Что же вышло? Развились одни внешние формы общества и, лишенные внутреннего источника жизни, под наружной механикой задавили человека… Нет! Если уж суждено будет русскому… променять свое великое будущее на одно250 | Юрий Безелянский. Нулевые, боевые, пенсионные стороннюю жизнь Запада, то лучше хотел бы я замечтаться с отвлеченным немцем в его хитросложных теориях; лучше залениться до смерти под теплым небом, в художественной атмосфере Италии, чем задохнуться в этой прозе фабричных отношений, в этом механизме корыстного беспокойства…»
Ну, а что вышло?
