Она была прекрасна и совершенна.
Интересно, сколько раз еще ему придется смотреть на нее, пока то невероятное удивление и восхищение, которое он испытал, впервые увидев ее, потускнеет и уйдет из его жизни?
Мак-Алистер знал ответ на этот вопрос, и он камнем лежал у него на сердце — если уж за те восемь лет, что он заочно знаком с ней, это чувство не притупилось и не потускнело, значит, оно не угаснет никогда. И он громко откашлялся, чтобы разрушить колдовское очарование.
Эви подняла голову и застенчиво улыбнулась ему.
— Доброе утро.
— Вам нельзя сидеть перед окном.
Его грубый тон заставил девушку озадаченно нахмуриться.
— Занавески задернуты. Кроме того, должна же я была хоть раз посидеть здесь.
Отложив книгу в сторону, она сделала неловкую попытку перебросить ноги через мягкую подушку сиденья, но лишь запуталась в своих юбках и едва не ударилась головой о стену, так и не сумев встать.
Мак-Алистер сгорал от нетерпения поскорее перейти к делу. Посему, не утруждая себя проявлениями хотя бы малейшего такта, он пожелал узнать:
— Что значит для вас мистер Хантер?
— М-м? — Не поднимая головы, Эви продолжила безуспешные попытки освободиться из мягкого, но цепкого плена диванных подушек. — Полагаю, он еще спит.
Мак-Алистер шагнул вперед, подхватил ее на руки и опустил на пол, причем в его движениях явно чувствовалось не желание услужить, а лишь досада на случайную помеху.
— Святые небеса! — Эви отступила на шаг, чтобы разгладить свое безнадежно измятое платье. — Что на вас нашло?
— Вы. И мистер Хантер.
Она растерянно уставилась на него.
— Так кто же из нас, позвольте узнать?
— Оба.
В глазах у нее сверкнули первые искорки разгоравшегося гнева.
— Понимаю. И что же мы такого сделали?
— Это — тот самый вопрос, который я задаю вам.
Склонив голову набок, девушка насмешливо взглянула на него.
— Вы хотите, чтобы я сказала вам, что именно мы такого сделали, дабы привести вас в столь раздраженное состояние духа?
— Я хочу, чтобы вы сказали мне, сделали вы что-либо такое, что должно вызвать мое раздражение.
— Поскольку вы уже пребываете в раздражении, то, очевидно, что-то мы все-таки сделали. — Она в последний раз провела руками по своим юбкам. — А теперь, если вы закончили со своими глупыми расспросами, я бы хотела вернуться к своей книге.
— Я еще не закончил. — Он не считал себя глупцом. Наемные убийцы, бывшие или настоящие, категорически не способны на проявления глупости. — Что между вами и мистером Хантером?
Глаза ее расширились, и теперь в них уже явственно засверкали искры сдерживаемого гнева, а лицо превратилось в холодную маску.
— В данный момент, между мной и мистером Хантером несколько стен и расстояние примерно в тридцать ярдов.
— Не играйте со мной, Эви. — Мак-Алистер почувствовал, как руки его сжимаются в кулаки. — Я наблюдал за вами вчера вечером.
— Наблюдали за мной? В самом деле? И что же вы увидели?
— Как вы флиртуете.
Флиртую?
Эви ничуть не возражала против того, чтобы Мак-Алистер ревновал ее. Откровенно говоря, сама идея ей даже понравилась поначалу — в конце концов, это ощущение было для нее внове. Однако же, обвинение в том, что именно ее поведение стало причиной, породившей эту ревность, не устраивало ее никоим образом. Девушка скорее предпочла бы ревность абстрактную — вроде той, которую демонстрировали Уит и Алекс, когда какой-нибудь джентльмен слишком уж долго не сводил восторженного взгляда с их жен. Это было мило и забавно.
А вот то, что происходило сейчас, иначе как оскорблением назвать было нельзя.
— Вы, очевидно, полагаете, что я с легкостью перепрыгнула из его постели в вашу? — негромким, но очень холодным тоном поинтересовалась Эви.
— Я… — Надо отдать Мак-Алистеру должное, у него достало ума сообразить, что он ведет себя нелепо. — Нет. Нет, я так не думаю.
Ага. Ну, это уже что-то.
— Вы полагаете меня способной на это?
— Нет.
— В таком случае, я не понимаю, почему вы злитесь на меня.
На скулах у Мак-Алистера заиграли желваки.
— Он — повеса.
Эви нетерпеливо указала ему на дверь.
— Что ж, ступайте и прочтите ему нотацию на эту тему.
Мак-Алистер нахмурился — или, точнее, продолжал хмуриться, — а потом заложил руки за спину жестом, исполненным внутреннего достоинства, чем живо напомнил девушке Уита.
— Мне не нравится, что он прикасался к вам, — проворчал бывший отшельник.
При виде неохотного смятения и раскаяния, проступившего у него на лице, Эви смягчилась.
— Вы имеете в виду, когда он потрепал меня по руке?
— А что, было еще что-то?
— Нет, — быстро заверила она его. — Он всего лишь старался утешить меня, Мак-Алистер. Мистер Хантер — очень добрый человек. И ведет себя соответственно.
— Он ведет себя как…
Мак-Алистер оборвал себя на полуслове, и Эви увидела в его глазах отчаяние и неуверенность… «Какая прелесть!» — подумала она. О, конечно, она имела в виду не то, что ее возлюбленный выглядел несчастным — и весьма очаровательным, следует признать, — но то, что она видела, как он несчастен. Мак-Алистер, кажется, понемногу учился проявлять свои чувства, а она начинала распознавать их.
— Вам станет легче, — негромко продолжила девушка, — если я скажу, что мой интерес к мистеру Хантеру обусловлен его интересом к Кейт?
Мак-Алистер ненадолго задумался.
— Может быть… А это действительно так?
— Да.
Когда он ничего не ответил и лишь фыркнул в ответ, давая понять, что поразмыслит об этом на досуге, Эви набралась храбрости и сделала шаг к нему.
— Я была расстроена, когда вы вышли из комнаты.
И вновь ответом ей послужило нечленораздельное ворчание. Эви коснулась пальчиком пуговицы на его сюртуке.
— И за свою рассеянность я едва не поплатилась королем.
Губы Мак-Алистера дрогнули в улыбке.
— Правда?
— Угу.
Взгляд ее остановился на его губах. Ей так нравилось, когда они участвовали в выражении его эмоций — эти удивительные полуулыбки, мрачная суровость и жаркие поцелуи. Она подошла ближе и прижалась к нему. А потом медленно привстала на цыпочки.
— Мне почему-то кажется, что вы должны мне.…
