ремесло прожигает насквозь ветки, пытающиеся меня окружить, однако на их месте почти мгновенно появляются новые. Магия Бездушного наполняет деревья, оставляя ожоги на моей коже. Я стискиваю зубы, чтобы не закричать от боли. Как такое возможно? Тело королевы медленно поднимается над землей, и ветки поддерживают ее, выглядит это так, будто она стоит передо мной. Ее голова падает набок на сломанной шее.
Глаза королевы Мейлир вдруг распахиваются, и я вздрагиваю. Они пустые, за ее карими радужками нет души, а белки глаз налились кровью.
– Сирша, – произносит она. Ее голос звучит сдавленно и сухо.
Леденящая кровь паника наполняет меня, сдавливая мне грудь. Я сглатываю ком в горле и говорю:
– Я освободила твоего фамильяра.
Ветки стискивают мои руки, царапая кожу. У меня получилось. Талисман валяется в высокой траве, и внутри него теперь пустота, никакой души, никакой энергии, никакой магии.
Королева Мейлир хрипло кричит:
– Ты убила его!
Его! У меня перехватывает дыхание.
И внезапно я осознаю страшную правду.
– Это душа не была твоим фамильяром, не так ли? – спрашиваю я. – Чью душу ты держал в этом талисмане?
Королева шипит, ее губы растягиваются, обнажая окровавленные зубы:
– Я собирался оживить его, и ты все испортила.
Когда он вырывал из тела брата его душу, он, должно быть, ее не отпустил, несмотря на гнев и печаль, что захлестнули его в тот момент. Каким-то образом – благодаря силе любви или от отчаяния – Бездушному удалось сохранить душу брата и создать для нее талисман. Чтобы в один прекрасный день вернуть жизнь, которую он отнял.
– Разве это невозможно? – хрипло продолжает королева Мейлир. – Вдвоем мы могли бы оказаться достаточно сильными, чтобы вернуть ему жизнь. Однако ты убила его. – Ветки хватают меня сильнее. Я стискиваю зубы, чтобы не закричать от боли. Мне кажется, что мои кости вот-вот с хрустом переломятся.
– Я его не убивала. Его убил ты. – Острые ветки бьют меня, и на моей коже выступает кровь. – Я даровала ему покой. Покой, который я хочу даровать и тебе.
– Я никогда не буду покоиться с миром. Я привязан к этим душам точно так же, как души привязаны ко мне. Моя душа уже не может существовать без всех этих душ.
Мне сложно думать от волны боли и ужаса, захлестнувшей меня, однако что-то в его словах заставляет меня задуматься. Когда я была в Миррииме, жрица Мия сказала, что некогда проводились эксперименты по изменению природной связи магии с шаманами, в том числе была попытка привязать шамана более чем к одному фамильяру, чтобы усилить силу шамана.
Возможно ли, что Мертвый лес является проводником магии? Киша говорила, что Бездушный, должно быть, предпринял что-то, чтобы сделать свою душу неуязвимой. После тех испытаний, которые он пережил в Храме света, когда его магия изменилась и уже не ограничивалась законами одного ремесла, возможно ли, что он сумел привязать свою душу более чем к одному фамильяру?
– Деревья являются твоими фамильярами, – говорю я. Мне нужно знать наверняка. Я не могу и дальше строить догадки. У меня нет права на ошибку.
Ветка опоясывает мою талию, сжимая так сильно, что ребра хрустят. Я охаю сквозь стиснутые зубы, боль пронзает тело – все мышцы и нервы.
– Да, – шипит королева Мейлир, – и пока Мертвый лес существует, никто не сможет меня остановить. Однако ты, Сирша Ашвин, просто девчонка. Я могу затащить тебя в лес, и ты будешь моей, будешь очередной душой, привязанной ко мне и отчаянно желающей вырваться.
Страх горечью оседает у меня на языке, однако я говорю, не выдавая своей паники:
– Ты слишком далеко.
Ветки дергаются вокруг меня. Я кричу сквозь стиснутые зубы, закидывая назад голову. Магия пульсирует в моих руках и ногах, обжигая ветки, и они обращаются в пыль, отпуская меня. Я падаю, пошатываясь, когда мои ноги касаются твердой земли, однако магия Бездушного не сдается. Я уклоняюсь от одной ветки, а затем перекатываюсь по земле, чтобы избежать другой, но ей удается задеть меня за щеку и разорвать кожу.
Корни поднимаются из-под земли вокруг меня, ветки переплетаются, образуя клетку из земли и коры. С отчаянным воплем я пинаю корни ботинком, а потом сосредоточиваюсь на своем магическом ремесле, отражая попытки Бездушного ухватиться за мою душу.
Клетка распадается. Магия Бездушного отступает. Я прижимаю руки к животу, тяжело дыша, будто бы только что пережила долгую битву. Тело болит, кровь струится из тех мест, где ветки разорвали одежду и кожу.
Тело королевы Мейлир падает на землю, и корни, опоясывающие ее и ее деликатный шелковый наряд, отпускают сломанные руки и ноги.
– Остались лишь мы вдвоем, – говорит она. Позади тела королевы Мейлир стонет дерево, обнажая мокрую пустоту, воняющую гнилью. Из ствола появляются руки, готовые забрать к себе новое тело. – Если тебя не будет, я останусь последним. Однако ты ответишь за свое предательство. Каждая душа, которую я заберу, каждый глупец, рассчитывающий, что ты его спасешь, заплатят за твои ошибки.
Я прижимаюсь ладонями к животу, ноющему от боли. Я обещала солдатам и слугам, оставшимся в Краю пряльщиков, что найду способ их вызволить.
– Если ты отнимаешь чужие невинные жизни, это лишь подтверждает, что ты являешься тем самым чудовищем, каким изображает тебя Ньювалинская империя, – говорю я.
Губы королевы Мейлир растягиваются в жуткой ухмылке, когда дерево утаскивает ее тело в черноту внутри ствола. У меня все переворачивается внутри, когда я слышу жуткий смех.
Лица снова появляются на поверхности коры, глядя, как дерево поглощает королеву до самой шеи, а потом Бездушный говорит через нее последние слова:
– Когда мир вокруг тебя обратится пеплом, не оставив для тебя ничего, ты придешь ко мне.
* * *
Выходя из Мертвого леса, я нахожу принца Мейлека, поджидающего меня. Однако на меня он не смотрит. Он смотрит на Мертвый лес широко распахнутыми красными глазами, словно ждет, что его сестра выйдет из-за деревьев следом за мной.
Я даже не знаю, что сказать в сложившейся ситуации. Все, что я могу из себя выдавить, это:
– Сочувствую.
Принц Мейлек сдавленно вздыхает и наконец-то встречает мой взгляд. Я не могу смотреть в его глаза, в них слишком много боли. Я отворачиваюсь.
– Где она? – спрашивает он шепотом.
Я не отвечаю, потому что ответ прозвучит слишком жестоко. Он и так знает. Его дрожащие руки сжимаются в кулаки. Молчат и солдаты. Принц Мейлек опускает голову, зажмуривает глаза, и одна-единственная слезинка катится по его щеке.
Здесь нет места, чтобы остаться наедине со своим горем, да и у нас нет на это времени, однако я отхожу от него, чтобы осмотреть Яндора.
Через несколько мгновений принц Мейлек собирается с духом и подходит ко мне, пока я обрабатываю рану Яндора лечебными травами и перевязываю бинтами, какие нашла среди припасов королевы Мейлир. Королевская стража
