но сдержал свой гнев и обиду.
– Лучше почитайте нам стихи, если знаете хорошие, – крикнул он в ответ. – Народная мудрость гласит, что беседа сокращает путь. – И отомстил, ядовито заметив: – А вы все равно, как я понял, всегда говорите за двоих, для вас беседа – это монолог.
– Вот и неправда, – рассмеялась Карина. – Это только с Михайло, потому что он очень молчалив. Но я все равно почитаю вам стихи. Я целый месяц обходилась без поэзии и ужасно соскучилась.
– Только не ваши любимые, которые начинаются со строк «на душе печаль, над землей туман», – почти взмолился Олег. – Проявите человеколюбие, ведь вы уже не русалка! Я не могу слышать их без душевного и физического содрогания.
– Как скажете, – ответила Карина. – Я знаю много других, ничуть не хуже. Вот это, например.
И она начала громко выкрикивать слова, оглушая Михайло, чтобы их мог услышать Олег, потому что ветер относил звуки в другую сторону. Михайло незаметно морщился, но терпел. Он был счастлив одним тем, что прижимает любимую женщину к своей груди.
Быть влюбленной – такая докука.
Перестать быть самой собой,
Суеверно бояться разлуки
И молиться вере иной?!
Не хочу, не желаю, не буду!
Только вот почему-то в ночи
Сердце глухо бубнит про чудо
И ни слова о муках любви.
Мне б не слушать, ему не верить,
Еще лучше в ладонях зажать,
С облегчением: как оно смеет?! -
Задушить, колесовать…
Закончив, Карина вдруг расплакалась и спрятала лицо на груди Михайло, словно прося у него защиты от своей противоречивой природы. Но Михайло не понял этого и ничуть не опечалился. Зато Олег загрустил. Он уже жалел о своей просьбе. Стихи выдали Карину, а вместе с тем навели его на тревожные мысли о Марине. Он помнил, как Марина, говоря о сестре, утверждала, что они почти во всем похожи. За исключением того, что одна левша, а другая правша. И если Марина настолько же изменчива и прихотлива в любви, думал Олег, то ничего хорошего ждать не приходилось.
«А еще она сказала, что им с сестрой нравятся разные мужчины», – вдруг вспомнил он и повеселел. Это признание внушало надежду. Быть может, у сестер были и другие отличия, о которых Марина даже не подозревала. У нее была добрая душа, и она во всем и во всех видела только хорошее. Поэтому считала свою сестру ангелом, когда та была чуть ли не демоном. Они были похожи только внешне, но души у них были разные. Поэтому Карина так легко превратилась в русалку. С Мариной такой фортель не удался бы, Олег был в этом уверен. Она все равно осталась бы человеком…
Однако народная мудрость, как обычно, не лгала. Беседуя с самим собой, Олег даже не заметил, как они прошли путь от Зачатьевского озера до дома бабки Ядвиги, где он с облегчением сбросил свою поклажу, а затем до дома номер семь по Овражной улице, минуя без остановок Усадьбу Волхва и мостик через овраг.
Все это время Михайло нес Карину на руках, не чувствуя ее тяжести. И даже будь она вдвое тяжелее, он не променял бы свою ношу на все сокровища мира.
Глава 38. Встреча сестер
У ворот дома бабки Матрены Карина попыталась сойти с рук Михайло, но тот воспротивился и донес ее до крыльца. Сама бабка Матрена рубила дрова во дворе. Когда она увидела эту картину, то застыла, подобно жене Лота, в неудобной позе, занеся топор над головой и забыв его опустить. Она приняла закутанную в сеть Карину за Марину и была горько разочарована, что так сильно ошибалась в молодой учительнице, принимая ее за тихую, скромную и даже стыдливую женщину.
– Доброго утречка, Матрена Степановна, – вежливо поздоровалась с ней Карина. – Как ваше здоровьичко?
– Ты мне лучше скажи, деваха, что это за добры молодцы тебя по утрам на руках домой приносят, – грубовато произнесла бабка Матрена, не совладав со своим любопытством. – И почему из всей одежи на тебе только рыбацкая сеть?
У Карины было хорошее настроение, и она решила разыграть бабку.
– Да вот захотела искупаться голой в Зачатьевском озере, – серьезным тоном ответила она, – а меня эти чудо-богатыри взяли и выловили, словно я какая-то рыба. Хорошо еще, что на уху не пустили, а снизошли к моим мольбам и донесли до дома. А одежда так и осталась на берегу. Я о ней совсем забыла. Хорошо, Матрена Степановна, что вы напомнили. Боюсь, что придется возвращаться.
– Еще что удумала! – возмутилась бабка Матрена. – Мало тебе срама было, так хочешь еще раз голой по Куличкам пройти, народ позабавить. Самое время, все проснулись.
– Как изменились времена! – жеманно воскликнула Карина. – Помнится, в средние века леди Годива совершенно голой проехала на лошади по улицам английского города Ковентри, чтобы досадить своему супругу, и местные жители не нашли в этом ничего предосудительного. Наоборот, были рады, что её муж, проиграв спор, снизил непомерные налоги для своих подданных.
– Так то Англия, а то наши Кулички, – непреклонно заявила бабка Матрена. – Здесь тебя могут и камнями закидать за такое бесстыдство. Шла бы ты лучше в свою комнату, деваха, да книжку почитала. Куда как лучше.
– Что же, пойду, поскучаю, – сказала Карина. – А можно, мои провожатые пройдут со мной? Я хочу отблагодарить добрых молодцев за их доброту.
И пока бабка Матрена, онемев от возмущения подобной наглостью, приходила в себя, Карина юркнула в дом, втащив за собой за руку смущенного Михайло. Олег проследовал за ними, бросив сочувственный взгляд на бабку. Но ему было не до того, чтобы утешать ее. Ему предстоял намного более важный и волнительный разговор, от которого, возможно, зависело все его будущее. Встреча двух сестер после долгой разлуки, учитывая взбалмошный характер Карины, могла закончиться плачевно для Марины. Не каждый человек спокойно отнесется к тому, что на пороге его комнаты внезапно возникает призрак и начинает нести всякий вздор. Для этого требуются стальные нервы и закаленный в горниле жизни характер. По его мнению, Марина не обладала ни тем, ни другим. Поэтому он хотел первым войти к Марине, чтобы подготовить ее, насколько это было возможно, к неожиданному появлению сестры.
Но, замешкавшись на крыльце, он опоздал. Опередив его, Карина успела добежать до комнаты сестры, распахнула дверь и, подняв руки, как цирковой артист, торжественно провозгласила:
– Трам-та-ра-рам! А вот и я, сестричка!
Марина собиралась позавтракать и стояла у стола, расставляя чашки и тарелки. Дальнейшее напоминало кадры из старых кинофильмов,
