в колонию. Если Нина умрет, что случится почти наверняка, Веру закроют лет на десять. Она выйдет на свободу, когда ей будет пятьдесят пять – беззубая, больная. Кто станет эти десять лет ухаживать за ее лежачей матерью? На что она обрекает бедную старуху – на психоневрологический интернат?
Вера перетащила Нину на диван, застелив его пленкой. Положила под голову подушку, накрыла одеялом.
Ковер из синтетической травы Вера свернула и упаковала в большой мусорный пакет. Как все-таки хорошо, думала она, что стали производить такие прочные пакеты, к тому же непрозрачные. Кровь не успела протечь на паркет. Вера увезла ковер в багажнике и выкинула в мусорный бак в другом квартале. В хозяйственном возле своего дома она обстоятельно выбрала новый ковер и расстелила его в комнате.
– По-моему, так гораздо уютнее, – сказала она, обращаясь к Нине.
В ее лекарственных запасах имелся нембутал. Первый укол Вера вынуждена была сделать, потому что Нина пришла в себя и начала стонать. Это могло побеспокоить соседей.
После укола Нина уснула. Вера даже умыла ее и аккуратно прочистила ушные раковины от засохшей крови.
– Ты сама виновата, – говорила она, старательно орудуя ватной палочкой. – Я много лет жила в аду, но где-то далеко впереди маячил просвет. Понимаешь, я верила, что мы с Юрой будем вместе. Станем воспитывать Егора и Леню. Продадим квартиру, переселим мою мать… Это должно было вот-вот случиться. Совсем скоро, – с напором повторила Вера. – Но ты же понимаешь: с твоим появлением все вышло бы на поверхность. Что ты писала Юре, что мы с Тамарой это скрыли… Думаешь, после этого он женился бы на мне? Скорее всего, он больше не сказал бы мне ни одного слова.
Они с Ниной беседовали вполне миролюбиво. Вера была убеждена, что два разумных человека всегда сумеют договориться.
– Вообрази, что ты на пороге рая и перед тобой захлопывают дверь… Забелины – моя единственная семья. Ты променяла их на любовь и деньги, а теперь хочешь вернуть все обратно? Конечно, мальчишки предпочтут невзрачной тете Вере такую фею-крестную, как ты. Юра окончательно потеряет покой. Я приручала его много лет – для чего? Чтобы отдать тебе без боя? Нет, моя дорогая, не пойдет! Они, все трое, – мои. У меня наконец-то есть хоть что-то свое. Что-то хорошее. Ты понимаешь меня?
Нина лежала с закрытыми глазами. Ее маленькое тело под одеялом казалось детским.
– Если говорить начистоту, ты попросту собиралась все разрушить, – сказала Вера. – Ломай свою жизнь. А в чужие не лезь.
На второй день этих разговоров у Веры случилось помутнение рассудка, и она зачем-то поставила Нине капельницу с раствором Рингера. Именно поэтому Нина, которая должна была умереть к утру вторника, даже к вечеру была еще жива.
«Иди в полицию, – нашептывал внутренний голос. – Ее можно спасти, ты же медсестра, ты обязана ей помочь».
Вера заколебалась. Однако вскоре стало ясно, что обстоятельства складываются в ее пользу.
Во-первых, Нина побоялась не найти парковку возле дома и оставила машину в соседнем квартале.
Но главное – она забыла в салоне телефон! Никому не удалось бы найти ее, запеленговав сим-карту или что там пеленгуют с этих вышек, которыми утыкан весь город…
Добровольно каяться в убийстве было бы очень глупо.
Нужно всего лишь немного подождать. Естественный ход событий быстро приведет Нину к смерти.
Она умрет сама. От потери крови, от обезвоживания, от черепно-мозговой травмы…
И тогда останется лишь избавиться от тела.
В ожидании этой минуты Вера совершала все положенные медицинские манипуляции со старухой Горчаковой и обдумывала, что будет делать потом.
Вечером в понедельник она подстраховалась. Позвонила Кузнецовой – сменщице, которая должна была дежурить у Горчаковой со следующего дня, – и договорилась, что ближайшую неделю сама проведет у старухи. Правила это запрещали: у Веры выходила слишком большая переработка. Но она знала, что начальство закроет глаза на ее проступок.
– У меня хорошая репутация, – объяснила она Нине. – Мною дорожат. Ты можешь сказать о себе то же самое? Вот именно! Что-то в своей жизни ты делала неправильно.
Вера терпеливо дожидалась Нининой смерти. Но даже у самых стойких женщин есть предел выдержки. Она истратила на бывшую подругу почти весь свой запас нембутала. К тому же Вера очень устала. По всему району шныряли люди с расспросами. На подъезде не было видеокамеры, но могли найтись свидетели, которые видели светловолосую женщину в бежевом пальто… Следовало торопиться.
Если бы Нина умерла сама, это бы все упростило!
Но Нина не умирала.
Ее смерть была неизбежна. Вера повторила это слово вслух, подержала во рту: «Неизбежна». Если так, есть ли разница, от чего умрет человек?
Не гуманнее ли отпустить Нину раньше? Может быть, это последний долг перед угасающей подругой – даровать ей избавление?
Чем дольше Вера думала об этом, тем больше ей нравилась эта мысль.
Не убийство, а избавление.
Когда Нина исчезнет из квартиры Горчаковой, Веру ничего не будет с ней связывать. Полутруп на диване в одной комнате с ее подопечной выглядит нехорошо.
– Если бы тебя увидели другие люди, могли бы бог знает что подумать, – шутливо сказала Вера, укрывая Нину одеялом до подбородка.
Но внутренне поморщилась. Не надо других людей.
Они все испортят.
Например, двое частных сыщиков. Один из них сумел найти Егора, и уже поэтому Вера была к нему расположена. В разговоре с ними ей пришлось переключиться на другой регистр, прикрыться второй Верой – совестливой, глуповатой… Все закончилось хорошо. Ей поверили. Но после ухода детективов Вера зашла в ванную комнату, чтобы умыться, наклонилась над раковиной и потеряла сознание.
Расшибла висок.
А потом состоялся еще один разговор, и вовсе некрасивый. Вера старалась о нем не вспоминать.
В среду утром она посмотрела на себя в зеркало. Оно отразило изможденную женщину, чем-то неуловимо похожую сразу на всех старух, которых навещала Вера. На работе никто не удивился тому, как плохо она выглядит. Но мать, собственная мать поглядывала на нее – и не произносила ни слова, хотя прежде не упускала возможности попрекнуть Веру ее уродством.
«Заподозрила что-то», – подумала Вера. Если положить на красивую голову матери подушку и подержать…
– Ты странно смотришь, Вера! – сказала мать дрогнувшим голосом, и Вера очнулась.
Господи, что это за мысли?! На мгновение она увидела себя со стороны, и материнский голос, полный снисходительного презрения, проговорил: «Верочка, ты сходишь с ума, тебе нужна помощь». Вера взглянула на Регину, но та молчала, съежившись под одеялом.
Глупости!
Сумасшедшие разрушают свою жизнь, а она делает все, чтобы спастись.
– Я просто
