подробно изложено в повествовании о Джучи-хане. [Гонец передал]: «Пусть ваше войско сразу выступит оттуда с востока, [нас поддержит] государь Бадахшана, который постоянно терпит от них невзгоды, а с запада всегда окажет поддержку войско государя ислама Газан-хана, да увековечит [Аллах] его царствование, и мы окружим Дуву и Кайду со [всех] сторон и одним разом покончим с этим». Когда они об этом тайно совещались, [то] мать Тимур-каана, Кокчин-хатун, сказала: «Государства Хитай, Нангяс и наш улус велики, а область Кайду и Дувы далеко, если ты выступишь в поход, то понадобится один-два года, чтобы уладить то дело. Не дай бог, если в [это] время [в государстве] появится какой-нибудь ущерб, который невозможно будет исправить в течение долгого времени, сейчас надо выждать и послать ответ такого рода: „Мы согласны с этим, ждите извещения"». По этой причине несколько задержались [с выступлением]. Спустя два-три года после этого в месяцы года ...[878] войско [каана] с этим намерением выступило в путь [против] Кайду и Дувы и направилось в ближайшую к Кайду сторону. [Войска], сойдясь, жестоко сражались, Кайду был ранен, а его войско обратили в бегство. Так как Дува был более отдален, то он, прибыл через несколько дней. И еще раз дали бой и жестоко сражались, Дуву тоже ранили. А Кайду от той раны, которую он получил, умер. Вот и все!
Рассказ о вероломстве эмиров и везиров каана [в деле] о драгоценных камнях и украшениях, которые они купили у купцов, о заступничестве Тамба-бахши и об их освобождении
|A 187б, S 433| Тамба-бахши, изложение обстоятельств которого было дано в повествовании о Кубилай-каане, весьма влиятелен также и у Тимур-каана. В числе рассказов о его влиянии [есть] такой [рассказ].
Однажды купцы привезли много драгоценных камней и украшений и продавали их каану. Явились эмиры, везиры и маклаки и оценили [драгоценности] в шестьдесят туманов балышей и взяли из казны деньги.[879] Из этой суммы купцы около пятнадцати туманов [балышей] потратили на эмиров и везиров.
Был такой эмир, которого звали Мукабил пин-чжан. А раньше другие эмиры [на него] пожаловались, и его сместили с должности, — каан назначил его на должность поимщика, которая по-китайски называется ...[880] И было два маклака, которых другие маклаки ни к одному делу не подпускали. Эти два маклака сказали эмиру[881] [Мукабиль пин-чжану], что эти драгоценные украшения больше тридцати туманов [балышей] не стоят. Мукабиль пин-чжан доложил это [каану]. Последовал приказ, чтобы еще раз произвели оценку. Вызвали Шихаб-ад-дина Кундузи, который был чэн-сяном города Хинкасая и был смещен. Оценили[882] [драгоценности] в тридцать туманов [балышей]. Каан приказал схватить купцов и маклаков. Они признались в том, сколько они дали каждому из эмиров. По этой причине забрали также и эмиров и везиров. Их было двенадцать человек: Дашмен чэн-сян, Туйна, Сарабан, Игмыш, Екэ пин-чжан, Иса-Калямчи, Баянджар, брат Баян пин-чжана, Шамс-ад-дин Кундузи и еще четыре других пин-чжана. Всех их в диване «шэна» посадили в тюрьму и последовал приказ всех перебить. Их жены и близкие отправились к Кокчин-хатун [просить] о заступничестве. Она старалась их выручить, но [это] не удалось. После этого они прибегли к защите Тамба-бахши. Случайно в те дни появилась «косматая» звезда.[883] По этому поводу Тамба-бахши послал за кааном, чтобы молиться «косматой» звезде. Каан туда отправился. Бахши сказал, что нужно освободить сорок заключенных, а потом он сказал, что надо простить еще сто заключенных. По этому случаю они получили освобождение. Затем он доложил, что [нужно] отправить в области шах-ярлык.[884] Каан семь дней молился [в капище].[885] После того как он вышел [из капища], он повелел тем людям [вернуться] к своим занятиям и делам, и все их подчиненные и последователи обрадовались. А тридцать туманов [балышей], которые они дали лишнего за драгоценности, отобрали. Вот и все!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
[ПОВЕСТВОВАНИЯ О ТИМУР-КААНЕ]; О ЕГО ПОХВАЛЬНОМ ОБРАЗЕ ЖИЗНИ И НРАВЕ; О ПРИТЧАХ И БИЛИКАХ, КОИ ОН ГОВОРИЛ; О ХОРОШИХ УКАЗАХ, КОТОРЫЕ ОН ИЗДАВАЛ; О СОБЫТИЯХ И ПРОИСШЕСТВИЯХ, КОИ СЛУЧИЛИСЬ В ТОМ ГОСУДАРСТВЕ, ИЗ ТЕХ, ЧТО НЕ ВХОДЯТ В ПРЕДЫДУЩИЕ ДВЕ ЧАСТИ И СТАЛИ ИЗВЕСТНЫ ПОРОЗНЬ, БЕЗ ВСЯКОГО ПОРЯДКА, ИЗ РАЗНЫХ КНИГ И ОТ РАЗНЫХ ЛИЦ[886]
Примечания
1
Об Угедей-каане см. также: Иакинф. История первых четырех ханов из дома Чингисова. СПб., 1829 (в дальнейшем: Иакинф); цз. 2, листы 1а-8е; Ган-му, цз, 19, листы 21в-82в, цз. 20, листы 1а-43в и 44а-57е.
2
Монголы заимствовали у китайцев обычай, по которому записывались изречения ханов и после их смерти издавались; разумеется, такие записи делались только тогда, когда хан сам желал этого, стараясь в таких случаях облечь свои слова в рифмованную прозу. Эти изречения назывались тюркским словом «билик» (знание); билики Чингиз-хана были предметом преподавания; в Китае один раз вопрос о престолонаследии был решен в пользу того претендента, который обнаружил более основательное знание этих биликов. Некоторые из биликов Чингиз-хана приведены Рашид-ад-дином в приложении к его книге; см.: В. Бартольд. Туркестан в эпоху монгольского нашествия, (в дальнейшем: Бартольд. Туркестан), т. II. СПб., 1900, стр. 42-43. В сноске В. Бартольд указывает, что проф. Березин (Труды ВОРАО, т. XV, стр. 173) и проф. Васильев (Зап. Вост. отд., т. IV, стр. 381) по ошибке смешивают билики с ясой.
3
Р, L, Bl — «пяти».
4
Пропуск в рукописях.
5
В монгольском письменном языке — Огэдэй, имя собств. от огэдэ — «вверх» («стремящийся вверх, возвышающийся»).
6
Пропуск в рукописях.
7
*** или *** «древнее уложение», см.: И. Березин. Очерк внутреннего устройства улуса Джучиева. СПб., 1863, стр. 23-31 (в дальнейшем: Березин. Очерк).
8
ЮШ (цз. 106, л. 16) дает следующие имена жен Угедея: 1) *** Бо-ла-хэ-чжэнь (*Борахджин); 2) *** То-л-гэ-на (*Торэгэнэ) из рода *** Най-ма-чжэнь (*Наймаджин); 3) *** Ан-хуй; 4) *** Ци-ли-цзи-ху-те-ни; *** Ту-на-цзи-на (*Турагина). Надо полагать, что по небрежности составителей таблиц ЮШ это имя является повторением имени выше упомянутой второй жены Угедея, тем более что как вторая, так и эта, пятая, носят в таблицах одинаковый титул *** лю-хуан-хоу — «шестая
