Рашид ад-дин
Переписка
РАШИД АД-ДИН И ЕГО ПЕРЕПИСКА
Творчество Рашид ад-Дина, крупного политического деятеля конца XIII — начала XIV в., неразрывно связано со временем монгольского владычества над странами Ближнего и Среднего Востока, т.е. с тем периодом в жизни этих стран, который наложил неизгладимый отпечаток на всю их последующую историю. Биография[1] Рашид ад-Дина, хотя и до настоящего времени известная далеко не полностью, чрезвычайно характерна для его эпохи.
Фазлаллах Абу-л-Хайр Рашид ад-Дин Хамадани родился между 1240 и 1247 гг. в Хамадане. Нам не известно социальное положение ни его отца, ни его предков. Весьма вероятно, как предполагает И.П. Петрушевский, что Рашид ад-Дин происходил из незнатной семьи ученых[2], однако полное имя Рашида, сохранившееся в одной из рукописей его труда, находящихся в Национальной библиотеке в Париже, говорит о том, что и отец, и дед Рашида или были врачами, или знали врачебное искусство[3]. Очень туманный намек на это мы находим и в историческом произведении Рашид ад-Дина — «Сборнике летописей»[4].
В правление Абака-хана (1265—1282 гг.) Рашид поступил на государственную службу, но трудно сказать, на какую должность и по какому ведомству. В начале правления Газан-хана (1295—1296 гг.) мы находим Рашида занимающим Должность придворного врача. Рашид ад-Дин был широкообразованным человеком. Он знал ряд языков, знал поэзию, литературу, изучал медицину, ботанику и историю, был сведущ в математике и астрономии, в богословии и, как показала его последующая деятельность, великолепно знал всю бюрократическую механику управления государством. В 1298 г. он был назначен на пост одного из везиров и скоро оказался не только главным советчиком молодого монгольского государя, но и первым после него лицом в государстве. Рашид ад-Дин — представитель местной иранской бюрократии, перешедшей на службу к завоевателям, являлся сторонником централизованной монархии и в отличие от других везиров государства Хулагидов «проводил четкую политическую линию»[5]. Он был наиболее ярким представителем и умным идеологом того направления в среде господствующих классов государства Ильханов, которое понимало необходимость сильной центральной власти. Его идеалом, которым он стремился увлечь своего повелителя, как я уже отмечала[6], была домонгольская государственность времен Великих Сельджуков. И старания Рашида не пропали даром. В реформаторских начинаниях Газана нетрудно уловить эту преемственную линию: в текстах указов Газан-хана встречаются неоднократные ссылки на сельджукских правителей и существовавшие при них порядки как на образец разумного государственного устройства[7]. Часто упоминает в своем историческом сочинении имена Низам ал-Мулка и Малик-шаха и сам Рашид.
Девятнадцать лет стоял Рашид ад-Дин у власти и на протяжении всего этого времени оставался верен старым местным традициям. Вся его политика, как при Газан-хане (1295—1304), так и при его брате и преемнике ильхане Олджайту (1304—1316), была направлена на то, чтобы примирить интересы завоевателей и интересы местной оседлой знати, обуздать произвол кочевых монгольских ханов, сблизить монгольских государей с местной феодальной верхушкой, в какой-то мере восстановить экономическое положение в стране. Конечно, при практическом претворении в жизнь этих принципов не на последнем месте оказывались и личные интересы. Честолюбивое стремление стоять у кормила власти, сохранить за собой и своими родичами высокие и доходнейшие посты не могло не сыграть роли в той последовательности, с которой Рашид-везир боролся со сторонниками политики децентрализации. Забота о личном обогащении и т.п. не мешала, однако, заботам об управлении государством, и именно Рашид ад-Дин явился вдохновителем и, надо полагать, в значительной мере и исполнителем реформ, предпринятых Газан-ханом[8], реформ, которые в известной мере облегчили положение завоеванного населения, уничтожили многие злоупотребления, сопутствовавшие установлению монгольского господства, способствовали некоторому восстановлению экономической жизни страны. Несомненно и то, что именно Рашиду и его совместной с Газан-ханом реформаторской деятельности обязано государство Ильханов еще несколькими десятками лет существования[9].
Несмотря на то что за время везирата Рашида чуть ли не вся провинциальная администрация сосредоточилась в руках ближайших родственников и слуг всемогущего везира[10], Рашид ад-Дин кончил свою жизнь трагически. Политика централизации «не находила прочной опоры в тенденциях феодального развития общества»[11] и мешала знатным кочевым родам. После смерти султана Олджайту, продолжавшего в своей деятельности политическую линию Газана, на престол Хулагидов был возведен малолетний Абу Са’ид. Регент малолетнего султана эмир Чубан, вождь наиболее сильной группировки кочевой знати, был тесно связан с противником Рашид ад-Дина, вторым везиром Тадж ад-Дином ‘Али-шахом[12].
Лишившись поддержки со стороны государя, Рашид ад-Дин в 1317 г. был вынужден уйти в отставку, а через год пал жертвой составленного врагами заговора[13]. Обвиненный в отравлении султана Олджайту, Рашид ад-Дин вместе со своим сыном Ибрахимом, кравчим государя, был предан 18 июля 1318 г. мучительной казни. Его семья подверглась гонению, имущество было конфисковано, выстроенный Рашидом квартал в Тебризе разгромлен. И лишь около десяти лет спустя Рашид ад-Дин был оправдан, семье его частично возвратили состояние, а его сын Гийас ад-Дин стал везиром и попытался продолжить в политике линию отца.
Рашид ад-Дин был не только крупным политическим деятелем, но и большим разносторонним ученым[14]. Превратившись по приказу Газана в историка, он создал труд, который сохранил его имя в веках, труд, который и сегодня считается лучшим источником по истории монгольского владычества на Ближнем Востоке. «Сборник летописей» Рашид ад-Дина содержит огромное количество фактов, касающихся состояния экономики и социального строя подвластных Ильханам стран. В этом отношении ни одно произведение историографии XIII—XIV вв. не может идти с ним в сравнение. На основании материалов, содержащихся в историческом труде Рашид ад-Дина, можно судить и о системе землевладения, и о системе землепользования в XIII в. и о видах налогов, и о способах их взимания, и о всевозможных повинностях крестьян, и об общем экономическом положении страны и т.д., и т.п.
В части, относящейся к правлению Газан-хана (особенно в заключающих это повествование сорока рассказах), «Сборник летописей» приобретает значение документального источника, так как свой подробный рассказ о преобразованиях Газан-хана Рашид ад-Дин иллюстрирует текстами самих указов. Общий панегирический тон «Сборника летописей» — неизбежное следствие того, что книга писалась по повелению государя и для государя, — не снижает огромного значения этого труда как исторического источника[15].
«Сборник летописей» Рашид ад-Дина, представляющий, по выражению В.В. Бартольда, «последнее слово»[16] средневековой персидской историографии, уже около полутораста лет привлекает внимание исследователей, и вокруг этого памятника существует
