– Для вас, Матвей Илларионович, неужто не найдется, – Риточка всплеснула руками, и тонкие золотые браслеты на запястьях зазвенели. – Это ваша внученька?
– Он еще не такой старый, – возразила Розочка и была удостоена ледяного взгляда. – И мы так, поглядеть только…
Риточка поджала губы.
И Астра поняла, что боны, у нее сохранившиеся, она точно Ниночке продаст. Или лучше Анне Николаевне? Той тоже пригодятся… но Анне Николаевне продавать неудобно.
Значит, отдаст.
– Мам, глянь, – Розочка дернула за руку и указала куда-то вверх. – Какая жуть!
– Это шуба, – душа золотой женщины все-таки не выдержала. – Норкина. То есть норочья.
Она гордо вскинула голову и удалилась медленно, всем видом своим показывая, что исключительно по просьбе замечательного человека снизошла до людей, которые вряд ли поймут, какое им счастье выпало.
– А там…
Розочка потянула Астру куда-то вглубь.
Странно. Изнутри магазин казался меньше, чем снаружи. Нет, торговый зал был велик, не уступая тому, который в «Детском мире». Белесые стены. Темные полки.
Товар.
Коробки.
Печенье. И пряники. Конфеты «Родная сторона», составленные домиком. Искусственные цветы. Выводок пупсов, перед которыми Розочка замерла в восхищении.
– Хочешь?
Святослав, оказывается, шел по следу. И близость его вдруг успокоила, будто Астра, такая бестолковая глупая девочка, взяла и поверила, что, пока он рядом, дурного точно не случится.
– Хочу, – стесняться Розочка не умела. Могла, конечно, особенно перед людьми малознакомыми, но Святослав таким не был. – Того. Рыжего. Что на ведьму похож.
– А ты? – он посмотрел на Машку, но та лишь за Розочку спряталась.
– А ей с темными волосами. Во-о-он ту.
– Девушка… а будьте добры…
…сапоги.
И ботинки.
И туфельки на тонком каблучке, будто хрустальные. Пудры и румяна в ярких упаковках. Отдельный прилавок с золотыми украшениями, возле которого Матвей Илларионович и остановился.
Нехорошо подглядывать за людьми, но…
…что-то с ним не так было.
Неправильно.
А что именно, Астра понять не могла. Она пробовала, честно, даже позабывши про осторожность вовсю пялилась, но…
– Не получается? – шепотом осведомился Святослав. – Он щитами закрылся.
– Зачем?
– Понятия не имею. Скорее всего, по должности… примерь, – он протянул пару перчаток из тонкой кожи. Но Астра помотала головой.
Нет, перчатки были хороши, но…
– И сапоги нам тоже понадобятся. Или лучше ботинки? Тебе в чем удобнее.
– Я… потом куплю. Сама.
– Не купит, – сказала Розочка, прижимая заветного пупса в груди. – Опять побоишься идти. А старые разваливаются. И пальто у нее тоже холодное.
– Нормальное.
– Перчатки однозначно возьмем, – Святослав отложил их. – Не переживай, сочтемся. В конце концов, что ты там не долечила? Маргарита, вы нам не поможете? Нужны теплые ботинки, чтобы действительно теплые и не сваливались…
Ботиночки нашлись.
Невысокие, на крепкой тяжелой подошве, которая точно не станет промерзать, с толстым мехом внутри. И главное, по ноге. Может, Маргарита и поглядывала свысока, быстро определив именно в Астре человека, которому в ее владениях не место, однако дело она свое знала. И размер определила сразу. А после, удалившись куда-то в подсобку, и пальто вынесла.
– У меня столько не будет, – тихо сказала Астра, приняв решение ботинки взять. Но после вернуть их стоимость. Она не знала точно, сколько бон накопилось, но… рублями вот тоже недостающее доложить можно. Рублей у нее еще имеется.
На ботинки.
– У меня будет, – Святослав пальто принял. – Спасибо большое…
…Эвелина никогда-то не завидовала людям. Даже тогда, когда приходилось совсем уж… нехорошо. Да и чему завидовать, положа руку на сердце.
Красоте?
И она красива.
Здоровью? И ее боги не обделили. Таланту? Везению? Состоянию?
…любви вот.
Правда, любовь ей пока встречалась лишь в театре, но и там ее у Эвелины было больше, чем у кого бы то ни было. И она сама могла рассказать, каково это, когда душа взлетает на крыльях счастья, такого безоблачного, всеобъемлющего…
– Тебе пойдет, – сказал Матвей мягко. И колечко протянул. – Правда, не знаю, тот ли размер…
Кольца не дарят просто так.
Ей, Эвелине, как-то поднесли цепочку золотую и даже с камешком, но она отправила подарок обратно. А кольца…
…не дарят.
– Примеришь?
…тем более обручальные, широкой полосою золота, по которой пояском вился сложный узор. Надо же, она, разглядывая витрину, этакую красоту и не заметила.
– К чему? – Эвелина посмотрела в светлые глаза человека, который… который не знал, в какой опасности находится.
И пусть папенька больше не заглядывал, но что-то подсказывало: он еще появится. И потребует ответа. И Эвелина… ответит?
Промолчит?
Сделает вид, что не понимает, о чем речь? Нет, этакой роскоши ей не позволят. Ей придется решать. Молчать? И оказаться вне театра? Без шанса вернуться в него? Более того, без шанса устроиться на любую иную нормальную работу или…
– У тебя руки дрожат.
– Это… это нервное…
Они стояли в стороне, меж полок, скрытые ото всех стойкой. На стойке висели тяжелые шерстяные пальто и не менее тяжелые шубы с богатым алым подбоем. И вправду настоящие чудовища.
– Не стоит нервничать, – он попытался надеть кольцо, но налезло оно лишь на мизинец. И Матвей огорчился. Странный человек. Неужели сам в свою игру поверил.
Да и…
Странная игра.
Непонятная.
И хочется верить, что сказанное им – правда, да не выходит. Эвелина точно знает, что не нужна ему ни невеста, ни жена. Притворство? Все, кого он тут встречал, глядели на Матвея с опаскою, с благоговением, явно зная больше, чем было известно самой Эвелине.
…в Москве?
Кому какое в Москве дело до романов, которые случаются тут, в провинции.
– И так хорошо, – Эвелина вдруг решила, что примет подарок. От кого другого не взяла бы, а от него… она не влюбилась. Нет. Влюбленные птицы теряют голову, а собственная вполне при Эвелине. – Красивое.
– Нравится?
– Да.
И он улыбнулся совсем по-мальчишечьи. И захотелось взъерошить его волосы, а лучше дернуть за руку, увести отсюда, из магазина этого, в котором душно-душно и продавщица подглядывает, от машины, от театра, от…
