раз:
– Зачем тебе нужна эта работа?
И так далее…
10.
В конце осени Вера получила письмо из Курска. Ей принесла конверт почтальонша Ира прямо домой. Вера вскрыла конверт и дрожащими руками достала письмо. По мере чтения лицо её менялось. Она широко раскрыла глаза и ртом стала хватать воздух, как будто задыхалась. Затем она побледнела, а потом лицо её посерело и как будто бы постарело за секунду лет на двадцать. Стон, скорее крик боли, вырвался из её груди. На крик прибежали мать и сестра. Они испугались, увидев Веру, сидящую неподвижно и устремившую потухший взгляд в одну точку. Из рук выскользнул исписанный листок бумаги. Шура наклонилась и подняла письмо.
– Что там? – спросила Лиза. – Прочти.
Шура прочитала вслух письмо. Верина свекровь писала, что от Юры пришло письмо. Что он уже давно живёт у одной женщины. Сначала он просто работал у неё по хозяйству, а потом сошёлся с ней и не собирается возвращаться. Женщина была старше него, без детей, имела большой дом, скотный двор. «Прости, Верочка, если сможешь, Юру. Я ему написала, что это непорядочно. Но он ответил, что к тебе не вернётся. Ещё раз прости нас».
– Вот ведь сволочь какая! – в сердцах воскликнула Лиза. – Гнида! Оставить жену с годовалым дитём, одну, в такое трудное время! Ах, подлец. Чтоб ему пусто было! – ругалась она.
– Мама, не надо, – тихо попросила Шура. – Погодите.
Она присела к сестре и обняла её за плечи. Вера не шелохнулась.
– Вера, миленькая, не сиди так, молча, – нежно сказала Шура. – Поплачь, не держи в себе. Надо поплакать, боль слезами выйдет немного.
И, словно она только этого и ждала, Вера вздохнула глубоко ртом и разразилась громкими безутешными рыданиями, сотрясаясь всем телом. Слёзы жгли глаза, боль разрывала грудь.
– Как он мог? Господи, как он мог? – причитала она, всхлипывая и захлёбываясь слезами. – Ведь мы были так счастливы, мы такое пережили вместе. Как же так можно? Как же можно так быстро всё забыть? Растоптать нашу любовь?! Что же теперь будет?
– А и ладно, дочь, – сказала Лиза. – Ничего, погуляет, и вернётся.
– Что вы, мама, – укоризненно посмотрела на мать Шура. – Разве можно такое простить? Что угодно, только не предательство и трусость!
– Да, и правда ведь, – покряхтела Лиза, – что это я говорю? Совсем из ума выжила. Просто я хотела сказать, что не стоит из-за него слёзы лить и душу рвать. Слаб он духом оказался. Кобель он обыкновенный. И, если бы не сейчас, так потом всё одно предал бы.
Заплакала маленькая Валечка, и Лиза поспешила успокоить внучку. Шура осталась с сестрой. Вера притихла, только продолжала покачиваться, а из глаз потоком лились горячие слёзы. Шура молча сидела и крепко обнимала сестру, давая ей почувствовать незримую и безмолвную поддержку. Она не успокаивала Веру, не ругала её непутёвого мужа, не произносила тех пустых банальных слов, которые в минуты тяжёлых душевных потрясений только вызывают раздражение.
В начале зимы Вера сходила в ЗАГС и развелась с мужем, взяв себе обратно девичью фамилию Суботина.
Захар всё же настоял на своём, и Шура оставила работу в городской столовой и пока что сидела дома. Она с удовольствием нянчила Валечку, мечтая о своём ребёночке. Но у неё пока не получалось забеременеть.
– Наверное, со мной что-то не в порядке, – говорила она Вере, падая духом, – и у меня не может быть детей.
– С чего ты это взяла? – отвечала Вера.
– Ну как же? Мы ведь уже полгода женаты, уже пора бы.
– Что за глупости? – возражала Вера, сдерживая раздражение. – Мало ли что. Полгода! Другие вон по два года живут, а то и по три, и только потом уже получается.
– Ты думаешь, всё будет хорошо? – говорила Шура, немного оживляясь.
– Ой, ну конечно, всё будет хорошо, – заключала Вера и снова погружалась в свои раздумья. Она часто в мыслях разговаривала с бывшим мужем, ругала его или объяснялась.
В начале весны Шура устроилась на работу в продуктовый магазин на Смычке.
А через месяц Шурочка узнала, что беременна. Она была так счастлива и так боялась сглазить своё счастье, что никому об этом не рассказала. Она засыпала и просыпалась с мыслями о малыше, который уже жил и подрастал внутри неё. Снаружи ещё ничего не было видно, но Шура ощущала его присутствие и с невероятной нежностью и любовью поглаживала свой тёплый упругий живот. Шура ни с кем не хотела делиться своим секретом, со всем эгоизмом и гордыней состоявшейся будущей матери полагая, что это касается только её, и лишь ей одной решать, когда и кому сообщить радостную новость.
В начале лета, когда уже сложно было скрывать своё положение от окружающих, Шура открылась сначала мужу, а затем и остальным. Дом снова наполнился радостью. Но теперь здесь становилось слишком тесно. И Захар взялся за ремонт хатёнки. Он решил перебраться туда с женой и будущим ребёнком, поэтому надо было поторопиться. Он перекрыл крышу, утеплил стены, соорудил небольшую кухню, отделив галерею от основной комнаты полустенком. Навели порядок внутри, поставили необходимую мебель, и хатёнка была готова принять молодую семью. В начале осени Захар с Шурой окончательно перебрались в хатёнку и быстро обжили её. А в конце октября у них родился сын Анатолий.
Шура не помнила себя от счастья. Она жила маленьким Толиком, она дышала им и не разлучалась с ним ни на минуту. Счастье материнства пришло и в её жизнь, и Шура не могла им насытиться.
Было решено, что Шура не выйдет на работу, по крайней мере, год, а там видно будет. Сидя дома с малышом, она помогала и с двухлетней Валечкой, которую любила, как дочку. Появление своего ребёнка ничуть не изменило её отношения к маленькой племяннице. Наоборот, Шура ещё больше жалела Валечку, поскольку та росла без отца.
Вера изменилась за этот год. Она стала угрюмой и задумчивой, проявились более жёсткие стороны её характера. И всё же, не смотря на обиду, в глубине души она ещё надеялась, что Юра опомнится и вернётся к ней. И даже, когда по истечении года от её надежды не осталось и тени, Вера всё ещё продолжала любить Юрия, и это причиняло ей немыслимые страдания.
После того злополучного дня, когда она получила известия из Курска, Вера не проронила больше ни слезинки, но в душе затаилась глубокая обида и недоверие, и это поменяло её отношение к мужчинам в целом. Сердце Веры зачерствело. Иногда она уходила на посиделки к подругам, но
