Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
— Ты не спеши столь громкими словами бросаться, опричник, — неодобрительно покивал Степан. — Что нам ведомо о божьем промысле? А может, он в том и состоит, чтобы навеки с ордой замирится? Ты-то, что думаешь, атаман?
— Да не похоже, как-то, — хмыкнул Куница. — На божью волю. Уж больно цена высока…
— Высока?! — воскликнул Небаба. — Сохранить сотни тысяч жизней и свободу в обмен на тряпку, хоть и небесную, ты называешь высокой ценой?
— В том-то и весь хосен, брат… — почесал затылок ведун. — Дядька Ицхак, мой тесть, легко объяснил бы тебе, такую простую вещь, что если существует кто-то, готовый сходу заплатить требуемое, то наверняка товар стоит гораздо дороже предложенной цены. А значит — стоит его придержать до ярмарки, когда все покупатели съедутся… И вообще, мы еще даже не знаем, что там спрятано, а уже до такие турусы развели… Чуть не передрались. Галия, вспаривай подкладку, да только гляди, не испорть вещь. Помни, что седло тебе спину тереть будет…
— Не беспокойся, атаман, — покорно поклонилась девушка, привычно складывая ладошки у груди, а потом протянула руки к Степану. Тот заворчал недовольно, но не стал прятать седло за спину, а, хоть и весьма неохотно, протянул его шаманке.
Ветерок на пригорке гулял все время, и поэтому никто не обратил внимания на уже давно возникшую на полянке небольшую пылевую воронку, обозначавшуюся шевелением травы и кружащейся над землей мелкой листвой. Но как только пальцы Небабы отпустили заветное седло, а руки девушки напряглись, готовясь принять вес кульбаки, мигом выросший в половину человеческого роста, вихрь метнулся между ними, подхватил седло и резво помчался прочь. С каждым мгновением увеличивая скорость.
— Босоркун! — закричал Куница, прищуривший правый глаз и опознав нечисть. — Держите его!
Но и без команды атамана Василий уже взмахивал крыльями, взмывая над землей, а Небаба, в теле гепарда, несся следом за степным чертом, огромными прыжками. Даже Галия и та что-то шептала, протягивая вслед за быстро удаляющимся вихрем руки, и будто стряхивая воду с кончиков пальцев.
— Леший, помоги! — не придумав ничего лучшего, вспомнил о лесном знакомце Тарас. — Помоги поймать нечистого! Век благодарить буду!
— Извини, человек… — отозвался глухо лесной хозяин, словно сквозь толщу листьев, не показываясь на глаза. — Если бы реликвия помогала только людям супротив людей, я с радостью побегал бы с вихрем наперегонки. И хоть его еще никому и никогда поймать не удавалось, я попытался бы это сделать… Но, ты и меня пойми — дар архистратига и супротив нас огромную силу имеет. Тебе я верю, а как именно распорядится мощью реликвии тот, кому ты ее вручить хочешь? Или его наследник? Нет, Тарас… не помогу. В руках у нечисти она безвредна. Никому не поможет, но и не навредит. Уж не обессудь, ведун, но в таких делах — каждый о своем роду печется…
— Не цепляет… — бессильно опустила руки Галия и склонила голову. — Что-то гораздо сильнее меня закрыло его. Уходит шайтан… Казни меня, господин. Ибо нет мне прощения.
— Да ты-то тут с какого боку?.. — отмахнулся раздраженно Куница. — Делать мне больше нечего, как в дурной злости бабам головы рубить.
А в следующий момент, на поляну, роняя из пасти розовые хлопья пены, еле вполз взмыленный гепард, и рухнул со стоном ничком на землю, после чего отозвался слабым, запыхавшимся голосом Степана.
— Прости, брат… Упустил я его… Слишком уж быстр… чертушка оказался. Прости…
— Ага, теперь ты тоже предложи казнить себя, — рявкнул на него Тарас. — С ума все посходили… Надеюсь, хоть опричник умнее вас будет.
— Обязательно буду, — отозвался Василий, тяжело опускаясь у кострища. — Жизнь на царской службе ко всякому приучает. Хотя, можешь мне поверить, Иоанн Васильевич не преминул бы парочку голов с плеч снять. В назидание иным слугам… Не зря ж его — Грозным прозвали. Но, не все в нашей власти. Как сквозь землю провалился нечистый.
— У нас и так всего четыре головы в наличии. Пришлось бы, для острастки, сразу ополовинить ватагу. А с кем после совет держать? — вымучено улыбнулся Куница. — Делать-то что станем, братцы?
— Ты атаман, тебе и решать… — пожал плечами Степан и неожиданно обратился к девушке. — Галия, прикрой нас с Василием, хоть чем-нибудь, а? Видишь, одежда вся в негодность пришла. Нагишом неудобно, от важных мыслей отвлекает, а мой морок для тебя, что туман летний.
— Уже, — усмехаясь одними уголками губ, ответила девушка. И мужчины оказались облаченными в отличные шаровары и мягкие кожаные безрукавки.
— Спасибо, солнышко, — искренне поблагодарил ее Орлов, с удовольствием разглаживая руками новый наряд. — Все же, брат чародей, женщины в этом деле больше нашего понимают… Ну, так какие мысли будут, атаман? Куды бечь станем?
* * *
Истекающее жирком мясо издавало одуряющий аромат, но угрюмо супившиеся люди не обращали на него никакого внимания. И только после того, как в вечернем воздухе отчетливо пахнуло горелым мясом, единственная среди сидящих у костра хмурых путников, светловолосая девушка осторожно дотронулась до плеча одного из мужчин.
— Господин… Атаман… Тарас… Ужин совсем сгорит. Уснули вы все, что ли? Можно, я сниму дичь с жару? А то — голодными останемся.
От голоса девушки мужчина, названный атаманом, очнулся и переспросил:
— Что?
— Мясо пригорает… — повторила Галия.
— Нет, про сон…
— Уснули, говорю все, а мясо сгорает…
Куница перевел рассеянный взгляд на догорающий костер и окончательно пришел в себя.
— Так что ж ты сидишь? — ухватился за ближайший прут, с нанизанной на нем четвертью заячьей тушки и радостно заорал. — Эй, други! Очнитесь! Все не так плохо… Я же вам еще о своем последнем сне рассказать не успел.
— О чем? — быстро повернулся в его сторону белобрысый здоровяк. — Да, ты упоминал, что-то…
— Но, ведь мы реликвию уже нашли и у нас ее украли… — более равнодушно отнесся к словам товарища Василий. — Чем теперь поможет какой-то сон? Пусть даже самый вещий…
— Хватайте мясо, пока оно окончательно не превратилось в угли, и слушайте…
В голосе казака не осталось и следа от былого уныния. И заразившись его неожиданным задором, расшевелились и остальные.
По крайней мере мясо было спасено…
— Так вот… — начал Куница, когда первый голод был утолен и процесс поспешного поглощения пищи перешел в стадию неспешного и вдумчивого пережевывания. — В прошлую ночь мне вновь приснился отец… Теперь я точно знаю, что он жив, и прячется где-то неподалеку от того места, на котором небесный архистратиг вручил ему священную хоругвь. Думаю, нам следует не медля, разыскать его.
— Отыскать отца, дело святое, — согласился опричник. — Более того, это твой сыновний долг. Но… Не сочтите меня за тупого чурбана, чем это поможет нам в поисках похищенной реликвии?
— Точно не знаю, — искренне ответил Куница. — Вот только не верю я, что все так просто. Отец многое повидал, и житейской или военной смекалкой, смог бы многих за пояс заткнуть. А ведь он не мог не догадываться, что коль враги прознали о реликвии, то после известия о гибели Тимофея Куницы, в первую очередь станут приглядывать за его родней. Нет, он должен был что-то мудрее придумать, чем отослать небесную хоругвь домой, небрежно засунув ее в старую кульбаку. И так странно, что до сих никому пор не пришло в голову взять, да выпотрошить седло.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
