это было?
Спасибо за это нужно сказать тому, кто рисковал жизнью ради команды. Тому, кто умел ставить людей на правильный путь. Тому, кто… Нет! Никогда! Никогда не говорить о нем в прошедшем времени!
Это был его напарник, это был его товарищ, это был его… друг. Единственный по настоящему близкий человек после смерти бабушки.
Весь путь вдоль саркофага у наемника из глаз текли слезы. Он не всхлипывал, это нельзя было назвать плачем. Это было просто выражение эмоций.
Под голубоватым светом луны, наемник дошел до привала своих товарищей. Они развели костер, возле которого, лежа на носилках, грелся Стрелок.
— Шрам! Вы вернулись! — разбудив себя своим же храпом, воскликнул Лебедев.
— А где Мультитул? — поинтересовался Ежов.
Глупый, глупый сержант…
— Он поклонился, — вдруг подал голос связанный паренек из Монолита. — Он поклонился Монолиту и стал его частью.
Здесь Петр не сдержался, подошел к парню, наклонился и злобно, по слогам, сказал:
— Не смей так говорить о нашем друге!
Затем последовал удар ладонью по щеке, от которого у бойца вылетел зуб. «Монолитовец» потерял сознание. Шрам осмотрел лицо с красным следом, раскрыл веко, приложил палец к шее солдата.
— Жить будет, — сказал он, вытер остатки слез с лица и присел у костра.
— А где Мультитул? — спросил теперь уже Петренко. — Вы… так и не ответили.
— Он ушел, — спокойно сказал наемник.
— Куда, извините? — профессор протер очки.
— В вечность.
Все очень странно посмотрели на него. От Каланчи последовал грустный вздох, а затем — команда собираться, и все стали складывать предметы в рюкзаки. И только Петр сидел на месте до самого начала пути домой. Да, именно Петр. Не Шрам. И теперь уж точно — не наемник.
Конец.
Больше книг на сайте — Knigoed.net
