Локи и друзьям, маме Кая и всем, кому сочтешь нужным?
Кай называет мне адреса матери, и я набираю их в посте.
Жму обновись снова и снова, но ноутбук не реагирует. Только когда я начинаю паниковать, что с Ионой что-то случилось, высвечивается ответ.
Иона: Извини, извини. Мне было трудно ответить. Локи умер. От гриппа. Эпидемия уже повсюду.
Смотрю на эти слова на экране и не могу понять. Локи… умер?
Шэй: Нет. Не может этого быть, наконец набираю я.
Иона: Может. Сделаю все, что смогу, чтобы распространить эту информацию, Шэй. Я тебе не говорила, но я любила Локи. Знала, что случай безнадежный, но все равно любила. Теперь мне нужно идти.
Значит, у Ионы тоже были секреты. Мне хочется через интернет дотянуться до ее спальни и поддержать подругу.
Шэй: Мне так жаль.
Кай, читающий через мое плечо, обнимает меня. Жму обновить, потом жму повторно, но Иона, должно быть, уже ушла.
Поднимаю глаза на Кая.
— Мы знали его так недолго, но он был удивительным, — говорю я. — И он все сделал для нас; мы никогда не попали бы сюда без помощи Локи. А теперь его нет. Как такое возможно?
— Я тоже не могу поверить, — произносит Кай. Встаю, и он обнимает меня, прижимает к себе. Слышу, как бьется сердце у него в груди. А сердце Локи больше не стучит.
Мы должны остановить эту эпидемию. Чтобы она не унесла еще больше жизней.
«Вам нужно найти Первого. Возможно, он знает, как ее остановить, — говорит Келли. — Можно через компьютер выяснить, где его искать?»
Хороший вопрос. Передаю Каю, что она сказала, и снова сажусь за ноутбук, но не могу найти в нем никаких личных сведений. Ни электронной почты, ни контактов в социальных сетях. Нет даже истории просмотров — за исключением нашего поиска.
— Готова поспорить, что если бы Локи был здесь… — начинаю я и умолкаю.
— Да, — соглашается Кай. — Он бы с этим быстро разобрался, верно?
Мы с Каем поднимаемся наверх, поспать. Я вымоталась, как никогда. Все эти прочитанные книги, радость открытий, размышления над ними, формулировка выводов — и вдруг Локи.
Даже не понимаю, почему я так потрясена вестью о его смерти. После мамы погибло столько людей. Но его уход словно переполнил чашу терпения, заставил заново переживать все утраты.
И чем-то обеспокоил, но не могу разобраться чем. Пока не могу.
Просыпаюсь через несколько часов; во сне передо мной по замкнутому кругу пронеслись города: Авимор… Инвернесс… Элгин…
Желудок сводит спазмом, словно меня сейчас вырвет. Голова горит, я как в лихорадке. Во мне нарастает волна страха и ужаса. Я не могу больше, не могу.
И в кровати оставаться нет сил. Проскальзываю по лестнице вниз и снова включаю компьютер.
Появляется Келли и заглядывает мне через плечо. «Что ты делаешь?»
— Надо кое-что проверить.
Открываю поисковик и просматриваю карантинные зоны на правительственном сайте. Они отмечены красным. Когда вижу, насколько они разрослись, у меня перехватывает дыхание.
На сайте есть функция просмотра по датам. Можно увидеть, какими зоны были вчера, позавчера и так далее. Пролистываю до того дня, когда мы покинули Киллин.
А потом вперед, день за днем.
Пальцем вожу по зонам на экране; рука дрожит, к горлу подступает тошнота. Сглатываю, чтобы меня не вырвало. Снова листаю по датам назад и вперед, чтобы убедиться, и наблюдаю, как уменьшаются и разрастаются красные пятна на экране.
«Что не так?»
— Смотри, Келли, вот путь, который мы проделали, чтобы попасть сюда. Из Киллина в Авимор, потом в Инвернесс. Затем Элгин. Карантинные зоны следуют за нами по всем тем местам, где мы побывали — с задержкой примерно в день. Это мы; эпидемия идет по нашим следам.
«Что? Что ты хочешь сказать?»
У меня по лицу текут слезы. И я смахиваю их.
— Это я, понимаешь? Я носитель. Должно быть, это я.
32
КЕЛЛИ
Шэй — носитель? Как такое возможно?
Рассматриваю карты, прошу ее пролистать назад. «Во многих местах ты не появлялась, а люди там заболели», — замечаю я.
— Но там бывали другие выжившие. Как ты не понимаешь? Должно быть, выжившие разносят болезнь.
Шэй вводит в поисковую строку: «Шотландское рыболовное судно с беженцами».
И ахает.
— Здесь фото той шхуны, на которой нас доставили сюда. Это та самая, я уверена. И заголовок: «Чумное судно отогнали от берегов Норвегии».
Она касается экрана.
— Это разместили несколько дней назад. Все эти люди, и мама с ребенком тоже… Сейчас все они уже умерли… из-за меня?
Шэй тихо рыдает, по ее щекам катятся слезы.
А я смотрю на карты с зонами карантина и вспоминаю, когда и где все это началось.
Взрывы на острове; я выбираюсь из подземелья.
Потом попала в Абердин.
Потом в Эдинбург.
Затем в Ньюкасл.
Назад в Эдинбург, потом в Киллин с Каем; из Киллина в Авимор, Инвернесс, Элгин.
Все они — центры эпидемии; я побывала в каждом из них, и болезнь проявлялась там на следующий день. В каждом из этих городов и через один и тот же промежуток времени.
Целую вечность назад Кай и мама говорили о том, как распространяется болезнь. Тогда мама высказала предположение о существовании некой Тифозной Мэри — человека, несущего болезнь в каждое место, которое посещает; в этом случае эпидемия распространяется быстрее, чем обычным путем, через больных.
Если Тифозная Мэри и существует, то, скорее всего… это я.
Но это же безумие. Я — призрак.
Даже если безумие, то это единственно возможный вывод.
Вовсе не Шэй разносит заразу. Это я.
Это определенно я: к кому бы я ни приблизилась, человек заболевает и умирает, если только не обладает иммунитетом, как Кай, или не выживает, как Шэй.
Это ведь я заразила Шэй, разве нет? А потом ее мама заразилась от нее — должно быть, еще до того, как Шэй стало лучше, и я увидела ее уже после того, как она умерла.
Это меня потрясло. Получается, я виновата в смерти матери Шэй? Я заразила Шэй; она передала болезнь своей маме.
Но я же не знала! Не знала, что, просто приблизившись к кому-то, могу его заразить.
Там, в глубине острова, творился ужас; хотя все доктора и медсестры получили то, что заслужили.
Но как же все остальные?
Не все люди хороши, мне это известно, но ведь они умирали целыми семьями — не только мамы и папы, даже маленькие дети. Сначала боль, потом костер. И дым, поднимающийся в небо.
