не соперница! С самого начала он пытался мне это сказать, только ненависть лишила меня слуха… – голос девушки упал до едва различимого шёпота.
– Что же ты будешь делать теперь, Мэл?
Мариэль стиснула пальцы:
– У меня по-прежнему нет выбора. На мне ожерелье королей, значит, я королева… Ни на что не годная королева! Если б мама узнала, она стыдилась бы меня. Я возвращаюсь домой, где придётся слишком многому учиться заново, чтобы исправлять свои же ошибки.
– А я? – тоскливо спросил Басг.
Она виновато коснулась его руки:
– Прости… Клянусь, если б это было только возможно, я позвала бы тебя с собой. Но так даже лучше. Ты славный парень, Басг, и хороший муж. Я не заслуживаю ни твоей любви, ни твоей преданности. Забудь меня как можно скорее!
Здоровяк нервно прошёлся по комнате, теребя бородку:
– Я переселюсь в Пещеры, – наконец сказал он. – Сегодня же. Не хочу тебе мешать. Ежели вдруг… ты передумаешь, найдёшь меня там. И… будь счастлива, Мариэль.
Он глубоко вздохнул и, понурив голову, побрёл к выходу, каждую минуту надеясь, что девушка окликнет его и попросит остаться. Но она молчала, и Басг с тяжёлым сердцем захлопнул за собой массивную дверь – навсегда.
***
Дэрэк нёсся, не разбирая дороги. Не важно куда, лишь бы подальше от этого дома и его владелицы! Он не замечал, что плачет: серая пелена перед глазами казалась продолжением его отчаяния. В висках острой болью колотилось: изгнание, изгнание, изгнание… Последняя и крайняя мера. Наказание за преступление. Участь подлецов, убийц, предателей. Тех, кого отверг Саор, кому там нет места. Стать изгнанником – всё равно что умереть, только хуже, дольше, мучительнее.
Теперь в изгнание уйдёт Джэд. Невероятно, непостижимо, неслыханно! Его Джэд, посвятивший Саору всего себя. Саор для него – предназначение, смысл и цель его жизни, изгнать его – значит убить! Но Мариэль это безразлично. Ничто её не волнует, кроме желания возвыситься и отомстить, и глупо было надеяться на иное. Не беспокоит её ни судьба Дэйкена, ни Саор – лишь она сама, новоиспечённая королева.
Королева!
Юноша сжал кулаки. Зря Мариэль торжествует. К таким, как она, Саор безжалостен. Очень скоро дочь Аргена будет держать ответ за содеянное перед Кругом, а потом и перед всем миром… И вряд ли она пройдёт Посвящение! Только это уже ничего не изменит. Синеглазый признал в ней королеву – и почему только! Он дал ей клятву и выполнит её приказ, бессмысленный и жестокий.
Если бы Дэриэн знал, что дойдёт до такого! Ничто – ни положение принца, ни врождённое достоинство! – не удержало бы его от попытки разжалобить каменное сердце. Он опустился бы до просьб, уговоров, мольбы… он в ногах бы у неё валялся! Лишь бы она отказалась от намерения отомстить подобным образом! Поздно. Она высказалась вслух, и Джэд не позволит ему вмешаться теперь.
Принц налетел на невидимую грань Барьера и был вынужден остановиться.
Совсем рядом с ним с бешеной силой бился о незримую преграду ветер, хлестал ливень, бурлили потоки бурой жижи. Смывая всё на своём пути, они расчищали дорогу Одигер, подготавливая Мариник к очередному Прохождению. Дэриэн почти пожалел, что не может окунуться в неистовство стихии, как никогда отвечающей тому, что творилось в его душе – желанию крушить всё в припадке слепой ярости.
Он оглянулся на дом, квадратный, огромный, тёмный, и нашёл его отвратительным. Брёвна, из которых он был сложен, покрылись пятнами мха и плесени. Деревья вокруг, судя по их величине, отслоившейся, лохматой коре и вывороченным корням, были самыми древними деревьями Мариника, уцелевшими благодаря заклятию: их жёлтая листва в тусклом свете горела собственным огнём. Чем-то эта картина напомнила Дэрэку осеннюю пору Земли, с её странным сочетанием призрачно-тоскливых серых дней и ярким великолепием красок. Осень на Земле обещала зиму, осень Мариника стала предвестием беды…
Юноша смотрел на дом и деревья, пытаясь хоть сколько-нибудь справиться с бурей, терзавшей его изнутри, но впустую, и, со злости пнув ногой первый подвернувшийся ствол, он медленно пошёл вдоль границы Барьера.
Сначала он шагал мимо оголённых гряд небольшого огорода, где весь урожай был собран и торчали лишь понатыканные тут и там короткие палки – отметины. Дальше шло поле, тоже пустое и перекопанное, затем потянулись сараи, за ними открылся запущенный сад. Дорожки заросли травой, цветочные клумбы выродились и сровнялись с землёй, разросшиеся, давно не стриженные кусты превратили всё в нескончаемый жёлтый лабиринт, по которому принц долго бесцельно блуждал, пока не наткнулся на проход к озеру. Старые развесистые деревья, обступив его со всех сторон, полоскали в чёрной воде свои ветви. Дэриэн подошёл поближе и увидел Джэда.
Синеглазый сидел на берегу у самой кромки, зажав колени руками и глядя в глубину. Дэрэк замер, гадая, не повернуть ли назад. Но, хотя он не издал ни звука и почти не дышал, Дэйкен произнёс, не меняя позы:
– Я знал, что ты меня найдёшь.
Юноша присел рядом с братом:
– Мой Синеглазый…
Джэд устало положил голову ему на плечо:
– Дэрэк… Помолчим немного, ладно?
Они сидели в тишине, их окружали жёлтые деревья и жёлтая же трава, в полумраке выглядевшая светлыми мазками на бурой земле, и непривычно тёмная вода, отражавшая ненастное небо с едва угадывавшимися солнцами – небо чужого мира. А где-то далеко отсюда в сиреневом просторе сияло Сэрбэл, мерцали голубые зубцы Эриэжа, с вершин которого срывался ветер и уносился к Океану…
Дэриэн думал о том, что ему трудно даже представить, что сейчас чувствует Джэд.
«Саор – два певучих слога. Слияние в целое имён двух лун, начало Сарда и конец Тэор. Саор – один из множества миров во Вселенной. Не хуже и не лучше прочих. Почему же для каждого из нас он значит неизмеримо больше, чем просто место, где ты рождён?! Почему с его утратой заканчивается жизнь? Я прожил в нём полгода – и не отдам ни дня, какие бы испытания мне ни выпадали… Одна мысль о том, чтобы расстаться с ним, повергает меня в ужас…»
– Синеглазый, – тоном, не терпящим возражений, произнёс юноша, – я ухожу в изгнание вместе с тобой.
Джэд прижался к нему всем телом:
– Мой Дэрэк… О чём ты говоришь! Ты – принц Саора! Там твоё место.
– Твоё тоже. Но ты уходишь.
– Дэрэк, не делай глупостей…
– Это не обсуждается. Ты больше не можешь мне приказывать.
Дэйкен очень нежно провёл рукой по его щеке:
– Но я всё ещё могу просить… Пожалуйста! Вернись домой, помоги Мариэль, поддержи её, не дай наломать дров…
– Джэд! – вскочил разгневанный юноша. – После всего, что было, ты всё ещё заботишься о ней?!
– Дэрэк, я Хранитель. Вижу то, что скрыто от остальных. Мариэль мечется потому, что напугана и растеряна, и от страха совершает одну ошибку за другой. Она
