— Не понимаю, — мотнула головой и снова уставилась на Малкольма. — Зачем мне вот это?
— Рианна, — Малкольм, кажется, тоже удивился, — ты же сама передала мне шкатулку, чтобы я нашел того, кто ее откроет.
И тут я вспомнила. За всеми этими волнениями и похищениями, странными снами и прочим, я совершенно забыла, что из спальни леди Ариэллы утащила не только дневник, но еще и магически запечатанную шкатулку.
— Я нашел мага, который вскрыл шкатулку, — тем временем продолжал Малкольм, — и он достал оттуда карту. Так что, свои обязательства я выполнил. Теперь твоя очередь.
Я сглотнула, еще раз посмотрела на карту. Во мне боролись сразу два желания: хотелось подскочить, броситься Малкольму на шею и расцеловать его, а еще очень хотелось не ехать на бал, а отправиться в Императорский банк и проверить, что же там такое спрятала леди Нейрос. Страх, что еще недавно, ледяной поземкой скользил по коже, заставляя сердце то замирать, то биться быстрее, куда-то подевался. Азарт, предвкушение новых впечатлений, то самое состояние, которое матушка называла не иначе чем «шлея под хвост попала» завладело мной целиком.
И да, наверное, я все же совершила бы какую-нибудь глупость, но вдруг совершенно случайно взглянула на Малкольма. Вид он имел примечательный. Весь такой стильно-элегантный, симпатичный и все такое, но при этом лицо его имело выражение… ну вот даже не знаю, как и описать-то. Но так, как он смотрел на меня, смотрят или на маленьких шкодливых детей или… на умалишенных.
— Мы опаздываем, — вздохнула я, спрятала карту в потайной карман на платье и поднялась. — Бал скоро начнется, не хотелось бы появляться с опозданием.
— А ты не совсем потеряна для общества, — усмехнулся Малкольм, галантно предлагая мне локоть, — может, и выйдет из тебя толк.
— А что? — встрепенулась я и взглянула на него из-под ресниц. — Уже надумал на мне жениться?
Малкольм споткнулся.
— Рианна, давай определимся. Мы можем быть друзьями, партнерами, вот, к примеру, в подобных делах, — он кивком указал на потайной карман, в котором была припрятана карточка из банка, — но не более того.
— Ты не поверишь, — я небрежно пожала плечами и даже улыбнулась своему спутнику. — Я уже скучаю по нашим перепалкам и жалею, что исключила тебя из списка кровных врагов. Ругаться с тобой было весело.
Малкольм хмыкнул что-то неразборчивое и остановился. Взял из рук, появившегося словно из-под земли Джаральда тонкий и легкий плащ и аккуратно набросил его мне на плечи. На самом деле в этом одеянии особой нужды не было, в Тайре царило лето, было жарко, душно и замерзнуть мне вот никак не грозило, но этикет запрещал появляться на улице в бальном платье. Почему? Да понятия не имею, не я же эти правила устанавливала.
В солане Малкольм молчал, я тоже не торопилась что-то говорить. Карточка в кармане буквально прожигала меня насквозь, несмотря на то, что с телом она не соприкасалась. Но я-то знала, что она там есть и не могла усидеть на месте, чтобы не потрогать вожделенный карман, не погладить тонкую карту сквозь ткань платья… Это все привлекало ко мне ненужное внимание и я решила отвлечься разговором.
— Зачем ты пригласил меня на бал? — спросила у Малкольма, чуть повернув к нему голову.
— Это удобно. Мне надо было явиться туда в обязательном порядке, а на такие мероприятия в одиночестве не ходят. Господин Сольер пару дней назад обмолвился, что и в этом году будет сопровождать тебя сам, поскольку ты так и не связала себя ни с кем никакими узами, вот я и подумал, что мы вполне можем составить друг другу компанию.
Я скисла. Нет, все это было и так понятно, никто ж не сомневался. Просто… просто вот мог же этот айсберг сказать что-нибудь приятное? А потом вдруг вспомнила вчерашний день, визит Марианны и… начала каяться.
Ну как, каяться. На самом-то деле я же ни в чем не была виновата, так что особое внимание в своем рассказе уделила Марианне. Описала все, даже платье, в котором она явилась, явно для того, чтобы похвастаться передо мной, вспомнила некоторые из ее фраз (почти дословно, надо признать), которыми она давала определение своему жениху и их теплым и нежным отношениям. Даже пустилась в долгие и красочные описания того, как именно я вижу дальнейшую семейную жизнь моей заклятой подруги и лорда Нейроса-младшего. Ну а что, не признаваться же сейчас, что я сама во всем виновата? На самом-то деле, ничего предосудительного я не делала и даже ни единым словом не солгала вчера Марианне.
Прэтт же обмолвился, что если у меня возникнут проблемы из-за его поведения в доме Нейросов, то он на мне женится? Обмолвился. Я его за язык не тянула и говорить подобное не заставляла, так что моей вины в том, что эти его слова приобретут огласку, нет никакой.
А Мартин… Мартин тоже сам виноват. Вот и нечего было похищать меня и запирать в кабинете, а потом потакать своей матушке, когда та решила вдруг, что я и есть невеста ее сыночка. Сказал бы сразу, что это не так, и все было бы в порядке.
— Ну и вот, — закончила я и вздохнула, переводя дыхание, — Марианна совершенно лишилась разума из-за своей помолвки. Оно-то и понятно, не знай я лично Арчи Нейроса, даже порадовалась бы за нее, выгодная партия, с какой стороны ни посмотри. Но вот гложут меня сомнения, что неспроста все это, ой, как неспроста.
— Эх, Рианна, Рианна, — вздохнул Малкольм и отвернулся к окну. — Ну почему ты не можешь жить как все, без эксцессов и приключений?
— Да я-то тут причем? — мне вот как-то даже обидно стало, что он не проявил никаких сильных эмоций. Будь на месте Малкольма дядя Фил, то уже бы стучал кулаками, топал ногами и кричал, что отправит меня к матушке. И вот такая реакция мне была бы ясна и понятна. Но вот такое показное и равнодушное молчание моего сегодняшнего спутника как-то выбивало из колеи. Мне-то как теперь реагировать на все это? — Я же не… никуда даже из дома не выходила. Марианна сама пришла. Начала хвалиться своим женихом и скорым замужеством, вот и… так получилось.
— Ясно, — процедил сквозь зубы Малкольм, продолжая смотреть в окно. — Впрочем, все равно. Надеюсь, что ни одного из указанных тобой лордов на балу в ратуше не будет и все пройдет тихо-мирно, и вряд ли они вовсе узнают о том, что про них говорят. Со сплетнями проблем тоже не должно возникнуть. Даже если кто-то и позволит себе какое-либо высказывание, всегда можно будет дать опровержение в «Голосе». Думаю, господин Сольер уж точно не воспротивиться этому. К тому же, насколько мне известно, лорд Прэтт вообще наплевательски относится к тем сплетням, что о нем распускают, так что известие о своей якобы помолвке переживет. Ему не в первый раз узнавать о своей скорой женитьбе из газет. С Мартином Аланом будет посложнее, старший следователь не особо терпелив к желтой прессе, а журналистов так и вовсе объявил своими личными врагами, но и тут особых проблем не должно возникнуть. В крайнем случае, сам с ним поговорю.
— Но Марианна-то точно будет в ратуше! — воскликнула я, не спуская глаз Малкольма. Ну, точно, стоит мне только произнести имя мисс Ларон, как секретарь моего дядюшки вздрагивает и отворачивается. Я это еще раньше, во время своего рассказа заметила и особо обратила внимание на то, что стоит мне заговорить о помолвке Марианны с Нейросом-младшим, у Малкольма такое лицо становится… такое… Вот так сразу даже и не поймешь, что именно с ним происходит. И вроде мимика не меняется, но в глазах такая глухая тоска проскальзывает, что даже у меня сердце пару раз екнуло. И вряд ли бы кто-нибудь смог бы вообще заметить хоть тень эмоций на его лице. Но дело в том, что за последние годы я настолько привыкла наблюдать за ним во время наших перепалок, что знала как облупленного. И вот такое отношение и подобная реакция были для меня в новинку.
