Книга Сезон страсти - Даниэла Стил

– Мальчик. Ему шесть лет. – Она впервые по-настоящемуулыбнулась. А потом посмотрела на отца в упор, она будто догадывалась, что онответит. – А у тебя?

– У нас... У нас тоже сын/Ему два года. Какую-то долюсекунды она ненавидела этого человека.

– Может быть, ты... присоединишься к нам? – Онбеспомощно показал на свободный стул, но Кейт отрицательно покачала головой.

– Нет, нет, спасибо. Мне надо идти. – Она постояласекунду, думая, как с ним проститься, а потом медленно протянула ему руку.Похоже на сцену из плохого фильма. Через двенадцать лет он тоже протянул ейруку, но только для рукопожатия. Не обнял ее, не поцеловал, не проявил нинежности, ни теплоты. Все было предельно ясно. Они теперь чужие.

– До свидания, – почти шепотом попрощалась она ипосмотрела на него в последний раз. Когда она оглянулась, то увидела, что егожена плачет. Она хотела сказать ей, что все в порядке, но это уже была егопроблема, а не ее.

Кейт спокойно вернулась к Филиппу, который стоял у столика иозабоченно смотрел на нее. Он расплатился десять минут назад, но не смелподойти, видя, как разворачивается драма. Он заподозрил, что высокий,элегантный человек, стоявший с таким несчастным видом, ее бывший любовник, ибыло ясно, что встреча отнюдь не радостная. Женщина, сидевшая рядом, была явнорасстроена. Его жена?

Он был поражен, что у Кейт хватило духу подойти к ним ипуститься в разговор. Он надеялся, что все-таки ошибся, и подумал о Маргарет,оставшейся в Чикаго.

– Вы в порядке?

– Да. Мы можем идти?

Он кивнул и взял ее за руку. Какое облегчение выйти насвежий воздух. Ветер растрепал ее волосы и выжал новые слезы из глаз. Но этобыли чистые слезы, слезы от холода, а не те горькие, таившиеся столько лет.

– Кейт?

– Да, – ответила она глубоким, слегка охрипшим голосом,подняв на него глаза.

– Кто это? Или мне не надо спрашивать?

– Мой отец. Мы не виделись двенадцать лет.

– И вы случайно его увидели? В ресторане? Господи, ичто же он сказал?

– Он сказал, что моя мама умерла и у него естьдвухлетний сын от нового брака.

Филипп посмотрел на нее с ужасом. Какая-то невероятнаяистория!

– А та женщина, что плакала, это ваша сестра?

Кейт покачала головой:

– Его жена.

– Господи! – Он снова взглянул на Кейт и обнял ее. Неуспели они отойти несколько шагов от ресторана, как она начала горько рыдать.Через десять минут они дошли до гостиницы. Как назло он должен был где-то бытьв три. Вернется поздно. Ленч занял гораздо больше времени, чем он рассчитывал.

– Он даже не предложил мне встретиться еще раз, –сказала она с отчаянием ребенка.

– А вы на самом деле хотели? Она улыбнулась сквозьслезы:

– Мог по крайней мере попросить.

– Женщина, вы хотели, чтобы он предложил вам это, а выбы послали его к черту, правда?

Она кивнула и вытерла глаза носовым платком, который он ейподал. Платок был из тонкого швейцарского льна с монограммой ФЭУ. Филипп ЭнтониУэллс.

– Послушайте, мне неприятно говорить это. – У него былитакие радужные планы. – Но у меня встреча в три, а уже, – он хмуро посмотрел начасы, – пять минут четвертого. Я уверен, все будет в порядке, и мы как-нибудьисправим все вечером.

Он быстро обнял ее снова, и она улыбнулась. Ничего уже нельзяисправить. Она уже смирилась много лет назад. С помощью Тома. Она плачет теперьтолько на похоронах. Правда, для нее они все умерли уже очень давно. Наверное,Том был в конце концов прав. Старик всегда был лицемером. Женился на девушке еелет и родил сына!

– Мы можем вместе поужинать?

Она совершенно забыла про Филиппа и теперь взглянула на негос удивлением.

– Конечно. С удовольствием. – Ей необходимо было скем-то поговорить и расслабиться. – Сожалею, что вы попали в такую передрягу. Яобычно стараюсь не осложнять чужую жизнь.

– Мне жаль слышать это.

– Почему? Неужели вы любите копаться в грязном белье? –Она улыбнулась.

– Нет, но я не думал, что мы все еще чужие. Хочетсянадеяться, что вы считаете меня своим другом. – Он обнял ее за плечи, и она вздохнула.

– Считаю.

Услышав ответ Кейт, он остановился прямо посреди тротуара икрепко поцеловал ее в губы. Она хотела было отстраниться, но поняла, что ейприятно. Кейт ответила поцелуем на поцелуй. Ее руки обвились вокруг его шеи, иона почувствовала, как его тело крепко прижалось к ней. Она хотела ощутитьисходящее от него тепло, но этому мешала верхняя одежда. Потом он оторвал отнее губы и спросил:

– Ужин в семь?

Кейт кивнула, озабоченно взглянув на Филиппа, в ужасе оттого, что только что сделала. От Филиппа Уэллса исходила какая-то магнетическаясила. Кейт подумала, часто ли он так поступает, и ответила себе: часто.

– Семь вполне подойдет.

– Тогда я вас оставляю. – Он очень нежно поцеловал ее вщеку и направился к такси, остановившемуся на углу Парк-авеню. Оглянулся умашины и с улыбкой помахал. – Чао, красавица. До вечера!

Он уехал, а она продолжала стоять на месте, слишкомошарашенная, чтобы чувствовать себя виноватой. Потом прошла мимо швейцара ивошла в отель. Поджидая лифт, она услышала, как кто-то окликнул ее. Мужчина законторкой делал ей энергичные знаки руками.

– Миссис Харпер! Миссис Харпер! – Она смущенно подошлак нему. – Мы искали вас повсюду, мистер Уотерман заставил нас обзвонить всерестораны Нью-Йорка.

– Мистер Уотерман? – Зачем? Может быть, потому что онане разговаривала с ним уже три дня. Она взглянула на оставленное для неесообщение: «Позвоните мистеру Уотерману немедленно. Это очень срочно!» Внизузначился номер ее домашнего телефона.

Она добралась до своей комнаты и тут же позвонила. ОтветилНик.

– Привет. Я получила сообщение. Что стряслось?

Кейт говорила с Ником тоном полного безразличия. Он непонимал, сколько за последние два часа ей пришлось пережить. Отец, Филипп, атеперь этот внезапный звонок с побережья. Плюс ко всему дневное телевидение.Так трудно со всем этим справиться! Не помогло и вино, выпитое за ленчем: онабыла трезвая как стеклышко.

– Где, черт возьми, ты болталась?

– Везде! Шоу, интервью, ленчи, обеды.

– С кем? Никто не знал, где тебя черти носят. – Онцелый день звонил ее издателю и в агентство.

– Извини. Я была на ленче. – Она почувствовала себяпровинившейся девочкой перед раздраженным отцом. Но все-таки стала улавливатьчто-то тревожное в его тоне. – Что-то случилось?