Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Примитивная дихотомия «враг – победитель», через призму которой мы чаще всего смотрим на патогены, не отражает этих сложностей, поэтому реакции варьируют в диапазоне от бессмысленных пароксизмов страха до губительной апатии.
Вместо этого нам нужны осмысленные целенаправленные действия, учитывающие и серьезную угрозу, которую представляют собой патогены, и нашу собственную роль в формировании этой угрозы. Иными словами, нам необходимо выйти за рамки примитивной дихотомии и выработать новое представление о микробах и нашем на них воздействии.
Первые шаги уже сделаны. В общественное сознание постепенно проникает идея, что микробы бывают не только вредные, но и полезные для человека. Постепенно укореняется и новый взгляд на природу человеческого здоровья, не сводящуюся к банальной победе над врагами-патогенами. Движение One Health («Единое здоровье»), возглавляемое такими организациями, как EcoHealth Alliance Питера Дашака, провозглашает, что здоровье человека связано со здоровьем дикой фауны, домашнего скота и экосистемы. В 2007 году и Американская медицинская ассоциация, и Американская ассоциация ветеринаров выступили с резолюцией, отражающей эту концепцию; также ее подписали ученые из Института медицины, Центров по контролю и профилактике заболеваний и ВОЗ. Будем надеяться, что этот новый подход к болезни приведет к более честной оценке патогенов и связанной с ними угрозы. В конечном итоге для предотвращения пандемий потребуется перестроить усугубляющую их присутствие человеческую деятельность. Признать восприимчивый к нашим действиям характер мира микробов и нашу с ним связь – это серьезный первый шаг.
Разумеется, даже пересмотрев свою роль по отношению к миру микроорганизмов, т. е. пересмотрев свое место в природе, мы не избавимся от угрозы пандемий в мгновение ока. Это процесс долгий, не на одно поколение. А пока нам потребуются более срочные меры защиты от пандемий.
* * *
Поскольку прекратить пандемии раз и навсегда не представляется возможным, остается научиться перехватывать их на раннем этапе.
Для этого потребуется усилить и расширить существующую систему санэпидемнадзора, имеющую несколько недостатков. Во-первых, она неповоротлива и пассивна. Работа начинается, только когда патогены уже заявили о себе, вызвав вспышку болезни. В Соединенных Штатах в Центрах по контролю и профилактике заболеваний имеется постоянно дополняемый список из примерно 80 инфекционных болезней – от сифилиса до желтой лихорадки. Если у пациента обнаруживается какая-то из этих «списочных» инфекций, медик обязан уведомить органы здравоохранения на уровне штата, которые, в свою очередь, передают информацию наверх, в государственные органы здравоохранения{632}. Если болезнь грозит преодолеть границы Штатов, государственные органы должны, согласно Международным медико-санитарным правилам 2007 года, поставить в известность ВОЗ в течение суток{633}.
Если эта система и действует, то недостаточно быстро. Тревогу поднимают, когда патогены уже успели адаптироваться к человеческому организму и болезнь распространяется в геометрической прогрессии. Поэтому меры противодействия неизбежно требуют больших затрат, масштаба и срочности.
Эпидемия Эболы в 2014 году к тому моменту, как с ней начали бороться, зрела в глухих лесных селениях Гвинеи уже несколько месяцев (а возможно, и намного дольше). Каждый заразившийся заражал тех, с кем имел дело, а те в свою очередь заражали других и т. д., в несколько этапов, причем каждая следующая волна инфекций оказывалась экспоненциально сильнее предыдущей. Прервать распространение можно было бы напрямую – отследить каждого и отправить в карантин на три недели инкубационного периода, – но цепочек передачи возникло уже так много, что выявить и изолировать всех потенциально столкнувшихся с вирусом не представлялось возможным{634}. К середине сентября, когда Соединенные Штаты изъявили намерение послать войска для строительства в Либерии пунктов борьбы с Эболой, эпидемия уже достигла пика. В итоге в построенных стационарах было принято в общей сложности 28 больных. В девять из 11 учреждений не поступило ни одного заболевшего{635}.
Точно такими же расточительными и половинчатыми из-за промедления оказываются меры, применяемые для сдерживания других новых патогенов. Вирус H5N1, не подавленный, когда он только появился в конце 1990-х годов, теперь регулярно поражает поголовье домашней птицы в разных странах мира. В Гонконге в качестве меры сдерживания по указу властей каждую ночь забивают всю непроданную за день птицу{636}. Вирус атипичной пневмонии, распознанный, лишь когда он добрался до огромных южнокитайских рынков живого товара и начал заражать людей, потребовал введения мощных карантинных мер и ограничений для путешествующих. Убытки для азиатской туристической отрасли превысили 25 млрд долларов{637}. Поскольку лихорадку денге, вирус Западного Нила и другие трансмиссивные болезни не взяли под контроль до того, как они закрепились по всей территории Штатов, сейчас многие американские города вынуждены заниматься дорогостоящим и сомнительным с точки зрения пользы распылением инсектицидов{638}. Даже когда укрощение эпидемии позволяет ограничиться самыми простыми и дешевыми средствами – такими как регидратационная терапия при холере, – промедление сказывается и на них. Эпидемия холеры на Гаити разрасталась так быстро, что «Врачи без границ» истощили весь глобальный запас внутривенных физрастворов{639}. Разрыв между разрастанием эпидемии и даже оптимально скоординированными мерами сдерживания неизбежен: эпидемия развивается в геометрической прогрессии, а наш отклик – в лучшем случае в арифметической.
Кроме пассивности и неповоротливости у существующей системы надзора есть и другие проблемы. В ней много дыр. Она приводится в действие, лишь когда заразившийся болезнью, фигурирующей в «тревожном списке», попадает в кабинет врача. Полагаться на подобный детектор можно только в том случае, если медики обучены распознавать новые болезни и докладывать о них в вышестоящие органы, а также если их услуги доступны в любом уголке земного шара. Но это не так. Очень многие, заболев, не обращаются к врачу. Для одних это слишком дорого, для других – хлопотно. И даже при обращении врачи не всегда диагностируют неизвестные расстройства и не всегда сообщают о них наверх. В этом я убедилась на собственном опыте. Несколько лет назад я пришла к своему врачу в разгар мучившей меня неделю диареи и рвоты. Рита Колуэлл подозревала, что я подхватила какую-то вибрионную инфекцию, но врач отреагировал, как, наверное, реагируют многие при виде пациента со странным, но, скорее всего, самоизлечивающимся расстройством, с которым они с ходу ничего поделать не могут. Он не назначил анализов, никого не уведомлял, хотя вибрионные инфекции подлежат регистрации. «Наверное, какой-нибудь вирус», – пожал он плечами и отправил меня восвояси. Будь на моем месте одна из первых жертв нового патогена, этот патоген точно так же проскользнул бы через систему надзора незамеченным.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
