– Вы из ООН? – спрашивает меня девочка лет двенадцати с бейджиком на голубой футболке. На бейджике написано: «Дана, Далой-Мохк, Ингушетия».
– Нет, я журналист.
– А вы какой журналист – правдивый или нет? – интересуется девочка.
– Надеюсь, что правдивый.
– Хотите, я покажу вам мою группу?
Так я попала в одну из шести групп, в которой толерантности обучалось около 30 детей. Сначала я наблюдала за всем со стороны.
Темой тренинга, который проводили психологи Залина Ачеева и Мадина Бештоева, было рождение слухов. Мадина вывела десять подростков из комнаты и закрыла дверь. Оставшимся она рассказала историю о том, как некая красивая, умная, голубоглазая и во всех отношениях замечательная девочка Кэтрин жила в городе Милтоне и дружила с мальчиком Алексом, папа которого был владельцем компании Procter & Gamble. Алекс был капитаном школьной футбольной команды, и за это папа подарил ему лимузин. Это была очень хорошая партия для любой девочки, и подружки завидовали Кэтрин и однажды написали на заборе некрасивые слова в ее адрес. Когда Кэтрин увидела это, она расплакалась и бросилась к Алексу, но он смеялся вместе со всеми. Тогда из школы вышел мальчик Том с ведром и тряпкой и молча стер плохие слова.
Мадина предложила одной из своих учениц, Маше, пересказать эту историю тем, кто ее не слышал. В комнату вошел Марат, и Маша все подробно ему пересказала, упустив только лимузин и футбольную команду и назвав папу Алекса владельцем фабрики по производству зубной пасты. Марат пересказал историю Алиму, но в его версии владелец завода зубной пасты оказался папой Кэтрин, а не Алекса. Следующий рассказчик перепутал героев, и оказалось, что Алекс исписал забор зубной пастой. А в окончательной версии осталась история про девочку Кэтрин, которую вымазали зубной пастой. Сначала все хохотали.
– А теперь представьте себе, что это не безобидный рассказ, а история, которая может разжечь войну, – подвели итог тренеры.
Дети притихли. Я села к ним поближе, и Батраз Битиев, повернувшись, сказал тихо:
– Теперь все понятно.
– Что понятно? – так же тихо спросила я.
– Ну что, когда в Осетии или Ингушетии распускают слухи о том, что ингуши или осетины кого-то похитили или убили, это вранье – надо сначала проверить.
– А если проверить и выяснится, что это правда?
Батраз внимательно на меня смотрит.
– Я думаю, надо договариваться. У нас в Пригородном районе ненавидят ингушей, потому что их не знают и боятся. И они нас ненавидят, потому что верят слухам. А если все сядут вместе, они увидят, что и осетины, и ингуши нестрашные.
В конце занятия четверо рослых подростков встали на мостик, образовав цельный постамент, на который забралась маленькая девочка и тоже встала на мостик. Получилось красиво.
– Если один из вас упадет, то упадут все, – сказала Залина. – Вот так же и Северный Кавказ: мир здесь возможен, только если все народы поддерживают друг друга.
В завершение тренер Мадина Бештоева рассказала нам старую кавказскую притчу о том, как когда-то давно один человек захотел обличить старого мудреца: он взял бабочку и поместил ее между ладонями. «Я спрошу у старика, что у меня в руках, и, если он скажет, что бабочка, я спрошу его, живая она или мертвая, – подумал человек. – Если он скажет „живая“, я сомкну ладони, и она умрет. Если он скажет „мертвая“, я раскрою ладони, и она улетит. И все поймут, что зря слушают этого старика». В присутствии всего аула он спросил старика, что у него в руках. «Бабочка», – ответил мудрец. «Живая она или мертвая?» – спросил человек. Старик подумал и ответил: «Все в твоих руках».
– Все в ваших руках, – подвела итог Мадина. – Ваша жизнь, жизнь ваших родителей и друзей и мир на Кавказе.
После занятия я спросила 17-летнего Ибрагима Индиева, что он расскажет своим друзьям в Ингушетии, когда вернется домой.
– Я расскажу им, что увидел море, – подумав, сказал Ибрагим. – И еще что раньше я жил и думал неправильно. Я думал, например, что осетин мне враг. Но здесь у меня лучший друг – осетин. Вон тот, Рамазан.
Ибрагим показывает на своего сверстника, рослого парня в стилизованных под камуфляж штанах.
– А почему осетины и ингуши не любят друг друга? – спрашиваю я.
– Из-за земли. И еще потому, что распускаются слухи, что кто-то кого-то убил, – люди этому верят, и начинается война. И после Беслана много слухов распускают.
– Какие это слухи?
– Если я вам скажу, вы напишете, а потом из-за этого еще кто-то поссорится.
– Твои друзья тебя поймут, когда узнают, что ты подружился с осетином?
– Думаю, не поймут, – опустив глаза, говорит Ибрагим. – Но, может быть, я сумею им все объяснить.
Друг Ибрагима Рамазан Аликов подошел ко мне сам после обеда. Сел рядом на лавочку, показал скачанный в мобильник ролик о том, как в Ингушетии на улице похищают невест.
– Я никогда не думал, что у них все так же, как и у нас. Девушку крадут, потом приходят родители, и, если они и девушка против, ее отдают обратно. Но обычно никто не бывает против – парень заранее договаривается с девушкой. А я всегда думал, что они своих девушек даже не спрашивают!
Рамазан рассказал, как в его село Цалык в Северной Осетии «приехали люди из ЮНИСЕФ и сказали, что народы Кавказа должны быть едиными». Рамазан пошел работать волонтером ЮНИСЕФ – он приходил в младшие классы своей школы и рассказывал детям, что мир на Кавказе зависит только от них.
– Я им говорил, что взрослые все портят и начинают войны, – вспоминает Рамазан, – и, когда мы вырастем, мы должны жить в мире. Но когда мне предложили приехать сюда, я не мог представить себе, что встречу здесь ингушей.
– Ты до этого общался с ингушами?
– Нет, ни разу. В 1992 году погиб мой дядя, он был милиционер, и все вокруг говорили, что виноваты ингуши. Но здесь я многое понял. Нельзя все время помнить зло. Надо прощать.
– Прощать надо все?
Парень задумался. Повертел в руках бейсболку.
– Нет, не все. Беслан, например, прощать нельзя. Виновные должны быть наказаны. А то несправедливо получается.
– А кто виновен?
– Милиция, наверное. Боевики мимо нашего села проехали, и никто их не остановил. Но я точно знаю, что нельзя обвинять в этом весь ингушский народ.
К нам подошел Ибрагим и увел Рамазана купаться в море. Это было совсем близко, и я видела, как парни боролись в воде и пытались друг друга в шутку утопить. Вернувшись с моря, они ушли в душевую, и спустя несколько минут оттуда раздался яростный вопль. Несколько вожатых бросились в душевую, но тревога оказалась ложной: хохочущие парни объяснили, что просто хотели проверить, отреагирует ли кто-нибудь из взрослых на их крик.
– На них даже злиться не выходит, – улыбаясь, сказала завкафедрой психологии Дагестанского университета Патимат Омарова. – Понимаете, это ведь дети войны. И когда они дурачатся, я радуюсь: значит, в них еще не вытравили детство.
