Книга Пастух для крокодилов - Сергей Возный

Трибуны вопят разноголосо и не понять уже, кого больше поддерживают. Тут же, на ходу делают новые ставки, заключают пари, бумажниками трясут. «Хоть бы пан клиент догадался с кем-нибудь поспорить! Глядишь и выиграет денежку!». Мысль мелькнула и погасла — не было ей места в зубодробильной чехарде. Отступать! Блокировать! Отвечать…

Схватка близилась к концу. Мулат, при всей выносливости, умотался-таки, пируэты прекратились, одиночными теперь бил. Иногда доставал, иногда промахивался. Получал ответные удары, но не падал пока, гад такой! Нижняя челюсть его, определенно, сломана, левый глаз заплыл, кровь из носа струится. Богдан почти не владел уже левой рукой — нерв защемлен, по всей видимости. Болят ребра, ноет башка, но координация пока сохраняется. Удар, еще удар…

На тридцатой, примерно, минуте боя Мулат включил «второе дыхание» — взгляд вдруг сделался снова осмысленным, а движения наполнились прежней силой. Бывает такое, специальными тренировками достигается. Богуславский, напротив, откровенно «поплыл» — не отступал уже, а пятился, ноги заплетались, пропустил пару чувствительных ударов.

— Святой отец, не упади! — донесся с трибуны чей-то ехидный голос. Тот же, наверно, что вчера еще советовал «не надорваться».

— О себе позаботься, сын мой! — заорал Богуславский, явно бодрясь, и тут же, как сглазил — упал на спину. Через мгновение Мулат прыгнул, целясь в лежащего пятками, но сам рухнул от внезапной подсечки. Не смог уже встать — ноги Богдана зафиксировали противника намертво. Борьба в партере — слабое место большинства каратистов, не владеющих борцовской техникой. Сколько ни дергайся, сколько мышцы не напрягай, законы физики не переломишь. Мулат и не пытался — вместо этого пятерней в глаза ткнул. Перехватив чужую ладонь, Богуславский жестоким движением сломал чемпиону два пальца, потом накачанная шея Мулата попала в захват левой, больной руки. Давить принялся, ощущая дикое удовольствие от самого процесса. Как искупление, как расплата за всю боль, что переполняла сейчас с ног до головы. Еще сильнее, еще…

— Убей его, Монах! — завопил с трибун кто-то хрипло и возбужденно, другие подхватили, завизжали, захлопали. Будто впрямь на гладиаторском турнире лет эдак с две тысячи назад.

«Да что это я?! Совсем рехнулся?! Это же спорт, мать вашу! Хоть и жестокий, но спорт, а не битва!». Рука разгибалась болезненно, со скрипом, не хотела жертву отпускать. Мулат уже даже не хрипит — безвольным тюфяком на пол опрокинулся. Дышать, правда, дышит.

— Живи… чемпион, — разрешил ему Богуславский очень тихо, сам поднялся на ноги, морщась. — Как умел, так и справился, ясно вам?! Хотите крутых трюков — наймите товарища Ван-Дамма, а я так себе… повинность отбываю…

Никто из зрителей его, разумеется, не услышал.

* * *

Прощание вышло недолгим, как и положено меж деловыми людьми.

— Я был уверен в твоей победе, европеец, — сообщил Мэтр, предложив всем чаю в своем кабинете. Богдан от угощения отказался, зато принял из рук мафиози памятный приз — серебряную фигурку тигра, застывшего на задних лапах в боевой стойке. Почти как тот, плакатный.

— Очень жаль, что наш клуб теряет своего нового чемпиона, но, увы.

— Мы в расчете, я полагаю? — улыбнулся Богуславский душевно, одолевая надсадную головную боль.

— Торопитесь нас покинуть? — Мэтр взглянул с любопытством, уделив особое внимание Суханову.

Оружие в этот раз у них не изъяли, и Кира, застывшая рядом с клиентом, поглаживала невозмутимо рукоять «беретты» за поясом.

— Полагаю, это и есть организатор заговора? Ладно, можете не отвечать, тем более что ваша девушка очень недобро на меня поглядывает, — хозяин кабинета рассмеялся сухо. — Я привык платить по счетам, господа. Катер контрабандистов будет ждать ровно в час пополуночи, а мои люди доставят вас к месту швартовки. Денег, разумеется не получите, как и договаривались.

— Да ладно, чего уж там! — махнул Богдан рукою, изображая широкий жест. — Не в деньгах счастье, как говорят у нас! Я просто люблю подраться, вот и все!

…Сейчас время близилось к половине первого ночи. Крутой, армейского дизайна, «хаммер» вез путников по лесной дороге неведомо куда.

— А что на вашу машину «право повозки» тоже распространяется? — спросил Богдан у водителя. Просто так спросил, со скуки.

— Места тут неспокойные, а у тебя, гляжу, и охраны нет.

— Зачем? Местные разбойники к этой машине ближе, чем на десять ярдов не подойдут, даже, если им сам Мэтр приплатит за смелость, — улыбка водилы оказалась открытой и приятной, будто у русского тракториста из фильмов 50-х годов. Не поверишь, что человек на мафию работает!

— Богдаш, тебе больно? — спросила Кира, наблюдая за гримасами коллеги на ухабах. — Таблетку, может, дать?

— Поцелуй меня лучше и песенку спой.

— Да иди ты, в самом деле!

Говоря откровенно, анальгетиков Богуславский принял бы сейчас с удовольствием, но нельзя. В сон начнет тянуть, реакция притупится. Проснешься, чего доброго, без головы.

— Подъезжаем, — сообщил водитель, джип проломился с треском сквозь кусты и выскочил на речной берег. — Вас уже ждут.

Воздух тут был наполнен ароматом джунглей, тины и рыбы — знакомые запахи, почти родные. На миг Богдану почудилось, что не было еще в его жизни ни города Калайбо, ни отелей, ни боев, а только долгая-предолгая дорога сквозь бесконечные леса. Иллюзия, впрочем, схлынула моментально, едва поднялся на ноги и ощутил весь болевой букет. Забудешь такое, как же!

— Сайпа дья! — крикнул водитель негромко, и темная масса метрах в двадцати от берега, ожила, вдруг, зарокотала двигателем. Вспыхнувший прожектор отыскал лучом сперва водилу, потом джип и путников, затем погас. Тихо пофыркивая, катер подошел к берегу почти вплотную, кто-то бросил с палубы швартовочный конец, а водитель поймал на лету и ловко обмотал вокруг ближайшего дерева.

— Сейчас я вас познакомлю с капитаном, — сказал шепотом, показав в очередной улыбке великолепные белые зубы. — Крутой парень, надежный. Я с ним сам когда-то ходил ночными рейсами.

Человек, спустившийся вальяжно по сходням, если и напоминал моряка, то весьма специфического — из тех, что бороздили Карибское море под «весёлым Роджером» лет триста назад. Одежда свободного покроя не сковывает движений, голова повязана банданой, на поясе болтается устрашающего размера тесак в ножнах.

— Это, стало быть, вы и есть? — начал капитан без предисловий, подходя и протягивая, по-европейски, руку. — А я, стало быть, командую этой посудиной. Хочу сразу упредить, ребята, меня не касается, кто вы такие и почему хотите слинять из страны. Достаточно того, что за вас просит уважаемый человек. Вам, я так думаю, тоже не должно быть дела до моего экипажа и моего бизнеса, о'кей?

— Договорились, — вспомнил опять Суханов, что именно он тут главный. — Мы тоже болтать не любим, тем более, попусту.

Поднявшись первым на палубу, Богдан обнаружил ещё одного члена экипажа — стоит в тени и курит, теперь уже открыто. Физиономия украшена громоздким прибором ночного видения, в руках длинное оружие — американская М-16, судя по очертаниям. Прикрывает капитана на случай возможных подлянок.