Едва отчалив, катер перевалил к противоположному, крутому берегу, пошел под яром, укрываясь в тени от лунного света.
— Кэп говорит, что до моря пара часов, — сообщил Богдан спутникам, когда расположились все трое в тесной как пенал каюте. — Я, пожалуй, на палубе кислородом подышу, да и гляну, как оно там. Вам рекомендую запереться и открывать только на мой условный стук.
— Опять подозреваешь злые умыслы?
— Я их всегда подозреваю, потому и жив до сих пор.
На палубе было почти пусто — не считая все того же хлопца с винтовкой. Приблизившись, Богуславский отметил, что оружие снято с предохранителя и патрон, наверняка, в стволе.
— Если полиция остановит, будешь стрелять? — спросил тихо. Хлопец глянул искоса, но лишь головой покачал, будто услыхав дичайшую глупость.
— Вы тут реально не из болтливых, — оценил телохранитель, прикидывая, сколько ещё таких молчунов может обретаться на катере. Пара-тройка, очевидно, плюс капитан. Напасть не должны, тем более что «уважаемый человек просил», но кто их знает, этих контрабандистов! Посчитают еще, что люди, бегущие из страны, везут с собой громаднейшие ценности! Ушки стоит держать на макушке, несмотря на растущую тошноту и высокую температуру: сотрясение мозга, или похуже что. Доплывем — разберемся. В крайнем случае, вскрытие покажет.
Примерно через час русло реки начало расширяться, по правому, низкому берегу потянулись тростниковые заросли, а потом и вовсе мангровые болота. Катер свернул в какой-то узкий рукав, запетлял по заводям, опять в русло выскочил. Теперь с обеих сторон был обширный, поросший травой разлив, а впереди, до горизонта просматривалась морская гладь.
На самом выходе из устья наперерез катеру двинулся другой, тех же почти размеров, но черно-белой раскраски. Речная полиция, судя по надписи на борту. Контрабандисты драпать не спешили, а напротив, замедлили ход, позволяя перехватчику подойти вплотную. Капитан, покинув по такому поводу мостик, лично перебрался к полицаям на палубу, передал одному некий сверток, маленький, но увесистый. На этом общение завершилось, и катера разошлись, каждый своим курсом.
— Везде всё одинаково, — констатировал Богдан, ощутив от этой сцены что-то вроде приступа ностальгии.
Капитан по пути к мостику взглянул на чужака подозрительно, но беседу завел, как ни в чем не бывало:
— Погода портится, нутром чую. Не вовремя мы в море полезли!
— Шторм будет?
— Ну, шторм — не шторм, а болтанка выйдет изрядная. Как у вас насчет «морской болезни»?
— У нас нормально, — усмехнулся Богуславский, подумав, что за себя уж точно может поручиться. Поднатаскался на акульих рыбалках.
— Если засекут пограничники, придется вам прятаться, я так думаю. Есть у меня в трюме один тайничок…
— Обойдемся без этого. У меня клаустрофобия, не люблю замкнутых пространств.
— Не доверяете, стало быть? Ну, как хотите, мистер. Я бы на вашем месте тоже держался осторожно, потому как награда, по слухам, больно велика.
— Какая ещё награда?
— Да за вас, троих, — капитан взглянул хитро. — Я, конечно, в чужие дела не суюсь, однако же оглохнуть пока не сподобился, а полицаи последнюю неделю как с цепи сорвались. Эти вон и сейчас хотели посудину обыскать.
— Ну, так сдал бы нас, — предложил Богдан с доброй улыбкой. — Глядишь, деньжат бы подзаработал, на покой бы удалился.
— А чего там делать, на покое? Мне, мистер, от полицаев денег не надо, хотя, иной раз, не помешали бы. Опять же, перед человеком неудобно, который за вас просил. Вы ему, наверняка, весточку обещали подать, когда доберетесь?
— Может, и так, — телохранитель улыбнулся шире, в руке его, словно бы сам собою появился пистолет. — Может, так, а может, и попроще.
— Хорошая штуковина, — кивнул капитан одобрительно. — Очередями стреляет, я слышал?
— Запросто. Кстати, катером я и сам могу управлять, в случае чего.
— Нет уж, мистер, посудина — как жена, чужих рук не терпит. Спрячьте пушку и расслабьтесь, вы среди друзей.
На этом взаимное тестирование было завершено. Капитан удалился на мостик, а телохранитель занял позицию в тени рубки, откуда видно и палубу, и лестницу. Доверяй, но проверяй, знаете ли.
Море встретило качкой, как и было обещано. Подводные крылья сделали катер устойчивее, но всё равно, болтало так, что даже у Богдана желудок к горлу полез. В призрачном свете луны необозримая гладь вокруг казалась кипящей — мелкие седые барашки покрыли ее часто и плотно. Богуславский постоял еще малость, ощущая беспокойство, потом спустился в каюту. Постучал, как было условлено — три подряд и еще два с промежутком. Отперла Кира, выглядящая не лучшим образом — лицо приобрело нежно-восковой оттенок, под глазами синева.
— Это пройдет, — успокоил Богдан, запираясь изнутри. — Если желаешь — подымись на палубу, подыши.
— Нет… я тут, лучше, — коллега уткнулась лицом в ладони и надолго застыла. Пан клиент скрючился на соседней койке, лицо спрятал.
— Да-а, дела. Дмитрий Константиныч, вы тоже в расстройстве чувств?
— Отдыхаю, — проворчал Суханов, явно не испытывая тяги к беседам. — Стараюсь сократить дорогу любым способом.
— Ну, это не просто дорога, а путь на волю. Вернетесь в свою Первопрестольную, к большим кабинетам, лимузинам и казино, а я буду релаксироваться. Куплю, наконец, домик в глухой сибирской деревушке, где всегда прохладно и тихо. Болота клюквенные, рыбалка, охота…
— Ты что, серьезно? — Суханов от таких речей даже на другой бок повернулся. — И сколько сможешь так прожить?!
— Знаете, похожий вопрос мне задавал мой шеф, Яков Петрович, — рассмеялся телохранитель, вспомнивши, вдруг, все сразу: офис, бар и пиво в высоких кружках. — Тоже не верит, что я долго протяну без приключений и без города. Может, и прав, но, по сути, я ведь не городской человек совсем.
— Жа-аль. Я уж хотел тебе предложить место в моей личной охране. Не начальником, конечно, но все же! Жить в столице, получать куда больше, чем сейчас.
— Это за что такие милости? — прищурился Богдан. — За то, что спорил с вами до хрипоты? Или за то, что из болот вытащил? Так это ведь доказывает мою ценность только применительно к болотам, не более того. Для асфальта, скажу по секрету, больше годятся спецы из «девятки», именуемой нынче гордым именем ФСО.
— Ты себя недооцениваешь.
— Возможно. Только знаете, Дмитрий Константиныч, мне свобода дороже больших денег. Возможность, например, высказать клиенту все, что о нем думаешь. Стерпите вы такое от обычного, «асфальтового» телохранителя?
— Н-да, пожалуй, ты прав. Значит, это окончательное решение?
— Может, в городе разговор продолжим? — улыбнулся Богуславский. — В лоне цивилизации, так сказать, когда вы будете при костюме и при статусе, а я останусь обычным сотрудником провинциальной охранной фирмы. Если будет у вас там желание со мной общаться…
