Однажды Робби пришел домой очень расстроенный, так как мальчик из его класса сказал ему, что он подхватит рак от своей мамы. Услышав это, Алисса пожаловалась, что уже устала от того, что все интересуются, в порядке ли она. Что касается маленькой Эмили, то она продолжала вести себя так, словно не замечала, чтобы что-то было не так, как раньше. Карен стало очень обидно за своих детей, однако она решила воспользоваться подвернувшейся возможностью для того, чтобы продолжить со своими детьми разговор про рак. Она заверила Робби, что рак не заразный, а Алиссе объяснила, что ее друзья и их родители сильно за нее переживают.
Она также объяснила своим детям, что они нисколько не виноваты в ее болезни и что люди порой говорят странные вещи, просто из-за того, что не знают, как по-другому выразить свои истинные чувства.
Карен почувствовала, что этим разговором она дала детям зеленый свет на то, чтобы обсуждать с ней любые вопросы, которые могут у них возникнуть по этому поводу, а также делиться любыми комментариями, которые они услышат в школе. Никто не удивился, когда однажды Робби сказал Джиму: «Один мой друг сказал, что раком болеют только старики. Это он так хотел мою маму обидеть?» Джиму удалось объяснить ему, что рак случается и у людей гораздо моложе, чем его мама, однако его друг, видимо, этого попросту не знал, так как никогда не встречал подобного. Алисса спросила, выпадут ли у мамы волосы, как у чьей-то там тети, на что Карен заверила ее, что проходит другой тип лечения и с ней этого не случится.
Все складывалось довольно гладко в течение почти девяти месяцев, и каждый чувствовал себя комфортно. Однажды Карен пришла ко мне на прием со всеми тремя своими детьми, которые остались в приемной смотреть телевизор, когда я позвала ее в кабинет. Я поинтересовалась, как дела у ее детей, на что она ответила, что все на удивление в порядке. «Они смотрят за моей реакцией, и если у меня все в порядке, то и у них тоже».
К несчастью, именно в этот день мне пришлось сказать Карен, что после более чем года стабильного течения болезни слишком сильное распространение опухоли начало вызывать у меня некоторое беспокойство. Я также обратила внимание, что она выглядела уже не так хорошо, как в последние несколько месяцев. Мы поговорили о том, чтобы назначить другой курс химиотерапии и надеяться на лучшее, но при этом быть готовыми к тому, что следующая линия лечения может быть не такой эффективной, как первая. Она слушала меня с тревогой на лице, после чего разразилась слезами. «Ох, какой же я неудачный день выбрала для того, чтобы привести с собой детей», – сказала она. Я восхитилась ее стойкостью, когда после этого она подошла к раковине, умыла лицо, освежила помаду на губах и сказала: «Мы с этим справимся. Я с ними обязательно поговорю».
Когда мы снова встретились несколько недель спустя, я, скрепя сердце, спросила, как прошел разговор с детьми. Она рассказала, что сразу после консультации повела детей в кафе-мороженое, где они прекрасно вместе провели время. Этим она выиграла немного времени, чтобы собраться с мыслями. Позже, в присутствии Джима, она рассказала им, что рак снова начал проявлять активность. Она объяснила им, что теперь ее может начать беспокоить боль, после чего показала новые таблетки, выписанные мной для борьбы с подобными симптомами. Она упомянула, что теперь для нового курса лечения ей нужно будет чаще ездить в больницу, однако она по-прежнему будет стараться проводить с ними как можно больше времени. Карен объяснила им, что другие взрослые, скорее всего, теперь будут чаще отвозить их в школу и на кружки и забирать оттуда. Карен говорила серьезным, но мягким голосом, медленно проговаривая каждое слово. Она сказала, что хочет, чтобы они сразу узнали правду, а не строили собственные догадки по обрывкам услышанных разговоров взрослых. Она пообещала им, что отныне будет с ними честна и дальше. В этот раз Алисса спросила, умрет ли ее мама.
«Скорее всего, в один прекрасный день я действительно умру от рака, но доктор говорит, что пока время еще не пришло. Так что я планирую приступить к этому новому лечению, чтобы быть в максимально хорошей форме настолько долго, насколько это возможно. Я обязательно скажу вам, если что-то пойдет не так». Карен призналась, что этого вопроса боялась больше всего, однако ответить на него напрямую было гораздо проще, чем придумывать отговорки. Робби всегда был очень сообразительным мальчиком. «Но у Энджи бабушка умерла во сне. Что если такое случится и с тобой?» На это она ответила: «Полагаю, что может произойти и такое, но если я действительно умру во сне, знайте, что папа здоров и в состоянии присмотреть за вами. А если что, то ему обязательно помогут наши замечательные друзья и родственники». Карен пояснила, что раз не могла ему гарантировать, как или когда она умрет, то решила подчеркнуть, что о них будет кому позаботиться. Они не останутся одни, это точно.
Карен приступила к новому курсу лечения, дети быстро привыкли к новому распорядку и нормально восприняли тот факт, что теперь все стало немного не так, как раньше. Теперь мне легко пересказывать историю Карен, однако тогда от ее рассказов у меня разрывалось сердце. Как же несправедливо, что кому-то, особенно маленьким детям, приходится иметь дело с подобным горем. Когда же я поделилась своими мыслями с Карен, то она ответила со свойственной ей рассудительностью: «Доктор, как есть, так и есть. Я просто хочу, чтобы они были готовы к тому, чтобы жить дальше без меня, а также знать, что я сделала все, что от меня зависело». Она также отметила, что ее поразило, насколько хорошо дети восприняли новости и поддержали ее. «Порой я удивляюсь тому, что они не грустят и не плачут, – добавила она, – однако при этом я прекрасно понимаю, что они отдают себе отчет в том, насколько все серьезно».
За все два года, что Карен болела раком, в больницу она ложилась только на один месяц. Симптомов болезни было на удивление мало, и со всеми из них удавалось справиться. Хотя ее силы порядочно истощились, она все равно продолжала частенько садиться с Джимом или кем-то из друзей в машину, чтобы вместе забрать детей после школы. Она беседовала со школьным психологом, чтобы убедиться, что у детей все в порядке.
Ситуация ухудшилась в очередной раз, когда Карен начала задыхаться, и ее пришлось госпитализировать. Из одного из ее легких откачали жидкость, и она хорошо прошла реабилитацию, однако испытывала неподдельную усталость. Эмили навещала ее вместе с отцом в больнице, однако старшие дети решили дождаться ее возвращения домой. Карен передавала им теплые слова, однако не настаивала на том, чтобы они пришли, так как полагала, что таким образом они пытаются смириться с тяжестью ситуации и ее неминуемой смертью.
Вернувшись домой, Карен вновь завела с детьми серьезный разговор. Она объяснила им, что снимки показали резкое ухудшение ее состояния, что отражалось и на ее самочувствии. Алисса поинтересовалась, насколько ее мучают боли, на что Карен ответила, что почти не мучают, однако из-за лекарств ей постоянно хочется спать. Она предупредила детей, чтобы они не путали ее сонливость с безразличием по отношению к ним. «Вы же знаете, что я всегда невероятно рада вас видеть». Эмили, как и прежде, была веселой и нежной, однако, казалось, чувствовала, что что-то не так. Она стала время от времени садиться рядом со своей мамой и гладить ее руку или приносила ей стакан воды. Карен частенько обнимала свою дочку и не уставала повторять, как сильно ее любит. Во время одной из последних консультаций Карен сказала, что Робби начал вести себя несколько отстраненно и отказывался разговаривать про ее болезнь, даже когда она его об этом просила. Она переживала, что он будет страдать после ее смерти, однако Джим помог ей осознать, что их сын всегда был проницательным и сильным. «Робби знает, что может спрашивать меня о чем угодно, так что я решила не настаивать с разговорами». Я восхищалась мужеством и рассудительностью этой прекрасной пары, а также их чутким пониманием того, как все воспринимается детьми.
