— Не собираетесь? — Она уперла руки в боки. — Почему это?
— Ну, я…
— Какой же вы тогда печально известный отпетый разбойник?
— Из тех, что изливаются в стихах, — сухо съязвил один из его спутников. Марианна готова была голову дать на отсечение, что это Пеннингтон.
— Так насилия не будет? — спросила она.
— Нет!
— Вы уверены?
— Да!
— Ну что ж, раз поэзия — это лучшее на что я могу рассчитывать… — Марианна пренебрежительно дернула плечом, — я согласна.
— Премного благодарствую, — процедил Поэт. Потом откашлялся, сделал паузу, набрал побольше воздуха и начал:
На счастье иль на зло ночь нас влечет к серьезным приключеньям
С такой красавицей, что сами звезды меркнут от зависти и огорченья.
— Огорченья? — пробормотал один из всадников, вне сомнения, Беркли.
— Зато в рифму, — пожал плечами другой. Ну, точно, Пеннингтон.
Поэт — Томас — продолжал, не обращая внимания на комментарии.
Ее кудри златы, ее очи черны, сияют смехом, жизнью и весной,
Но упрямая провинциальная мисс ничьей не желает стать женой.
Последние сомнения рассеялись.
— Миледи, — позвал мужчина с пистолетом. — Скажите только слово, и я буду счастлив застрелить его и спасти нас от этого кошмара.
Ну конечно же, это Бомон.
— В этом нет необходимости, — Марианна отмела предложение и старалась сохранить серьезность. — В последнее время мне стали нравиться плохие стихи.
— Не такие уж они и плохие, — оскорбленно заявил Томас.
— Нет? Но мне казалось, вы сказали, что это стихи о любви, — с невинным видом спросила она.
— Именно так, — осторожно ответил он.
— Просто пока там нет ни слова о любви. И вы упомянули только о женщине. А мужчина? Если это действительно стихи о любви, то о нем тоже надо рассказать, правда?
Произнеся эти слова, она поняла, что все вдруг стало очень серьезно. Перестало быть просто игрой.
— Я могу продолжать?
— Да, пожалуйста, — девушка затаила дыхание.
Мужчина на мгновение задумался, а потом начал.
Он преподал ей урок, она ему еще больший, но сказать «люблю» не было мужества.
Теперь голос его звучал серьезно.
А потом он увидел истину в своем сердце. Вот он — урок супружества.
Марианна сглотнула.
На минуту воцарилось молчание.
— Неплохо, совсем неплохо, — пробормотал Пеннингтон.
— Да, но что это значит? — спросил Беркли.
— Да, что это значит? — сердце у Марианны билось часто–часто. — Что за истину он нашел в своем сердце?
— Это значит, моя упрямая провинциальная мисс, что он ее любит. — Мужчина сделал шаг вперед и обнял ее. — Я люблю ее. То есть тебя.
Марианна пристально глядела в прорези маски. Горло у нее горело, но она не знала, хочется ей плакать или смеяться, или и то и другое одновременно. Ноздрей ее достиг слабый аромат бренди.
— Ты пьян, — машинально отметила она.
— Я совершенно не пьян. Я вообще не пьянею. Я иногда пью немного больше разумного, чтобы полнее ощутить жизнь.
Она долго изучала его. Потом ее внимание привлек золотой блеск сбоку, у края маски. Там сверкал тоненький, но хорошо различимый крест герцогов Роксборо.
Девушка подавила улыбку. Маска оказалась обыкновенным галстуком, да еще, похоже, плохо завязанным.
— А для меня ты привез немного?
— Немного чего?
— Бренди, разумеется. Мне оно нравится, — она понизила голос. — И ты мне тоже нравишься, милорд с большой дороги.
— Я тебе не просто нравлюсь. Ты жить без меня не можешь. — Он сорвал маску и шляпу. — Это видно по тому, как ты смотришь на меня.
— И как же я смотрю?
— Как будто я для тебя и солнце, и луна, — глаза их встретились, и она увидела, что он смотрит на нее точно так же.
— А ты меня и впрямь любишь, — заметила Марианна с тихим смешком.
Томас пристально посмотрел ей в глаза.
— Сейчас я думаю, что полюбил тебя с самого начала.
— Много же тебе потребовалось времени, чтобы это понять. — Девушка обвила руками его шею. — Ты так напряженно обдумывал, как бы завлечь меня к алтарю, что забыл о единственном аргументе, с которым я не смогла бы поспорить.
— Это потому что я очень трезвый и практичный мужчина. Тебе нужен кто–то, кто не станет витать в облаках, — твердо сказал он. — Мы отлично подходим друг другу.
— И кто же этот практичный мужчина? Плохой поэт? Или человек, неспособный спланировать простейший фарс? Пожалуй, да, такой человек не станет витать в облаках. — Он, и правда, считал себя практичным человеком, но в некоторых важных аспектах оставался таким же мечтателем, как и она. — Но, тем не менее, ты прав. — Она легко провела губами по его губам. — Мы действительно отлично подходим друг другу.
— Я знал, — Томас победоносно усмехнулся.
— Но гораздо больше, чем разумный и практичный мужчина, мне нужен… — она остановилась. — Кто–то, с кем вместе можно переживать разные приключения.
Секунду он изучающе глядел на нее.
— Я от них умру?
Марианна замотала головой.
— Скорее всего нет.
— Ну что ж, — он медленно улыбнулся. — Тогда попробуем еще раз. Любимая, ты выйдешь за меня замуж?
— Возможно.
Хелмсли поднял бровь.
Марианна рассмеялась.
— Да, я выйду за тебя замуж.
Томас нашел ее губы, и девушка поцеловала его со всей страстью своей любви, зная, наконец, что эта любовь взаимна. У поцелуя был вкус бренди, обещаний и будущих приключений. Она отошла на шаг и поглядела на него.
— Это ведь ничего не меняет, ты понимаешь? Замужем или нет, я все равно хочу в жизни приключений.
— Ну, я же обещал, — он хитро улыбнулся — И начнем мы прямо сейчас. — Он схватил ее на руки и понес к экипажу. — Джентльмены, благодарю за помощь, но думаю, теперь я со всем справлюсь сам.
— Чертовски изящный план, — подмигнул Бомон.
— И неплохое стихотворение, — добавил Пеннингтон
— Я так понимаю, это значит, что она все же выйдет за него замуж? — спросил Беркли у Пеннингтона.
— И как можно скорее, — ответил Томас.
— Какая неудача, — пробормотал Беркли.
Марианна рассмеялась.
