Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
14. С первых же дней войны стала очевидной неспособность советской авиации к эффективному ведению воздушной войны. Огромный самолётный парк использовался с «КПД паровоза» – малое число вылетов, отсутствие координации действий и связи с наземными войсками, неудовлетворительная работа системы материально-технического обеспечения, бессилие и безволие штабов. На тех участках фронта (Белоруссия, Прибалтика), где наземные войска противника нанесли главный удар, началось паническое «перебазирование» в тыл, фактически представлявшее собой массовое дезертирство.
15. Бездействие (в ряде случаев – бегство) советской авиации позволило противнику почти беспрепятственно бомбить боевые порядки наземных войск Красной Армии, что стало одной из причин беспорядочного панического отступления, которое, в свою очередь, ещё более подталкивало авиационных командиров к принятию решения о срочном «перебазировании». Таким образом, молниеносно сформировалась система с «положительной обратной связью», действие которой привело в конечном итоге к тому, что значительная часть самолётного парка ВВС Западного, Северо-Западного (в меньшей степени Юго-Западного) фронтов была брошена на аэродромах.
16. В условиях примерно численного равенства с советскими ВВС немецкая авиация получила решающее преимущество за счёт более высокой подготовки и боевого духа лётного состава, за счёт отработанной тактики боевого применения и взаимодействия с наземными войсками, за счёт безупречной работы системы связи и управления. Только непрерывное наращивание сил в результате переброски авиационных частей внутренних и дальневосточных округов, только непрерывное формирование новых авиаполков позволяло командованию советских ВВС наносить ответные удары, обеспечивать минимальное авиационное прикрытие наземных войск.
17. «Блицкриг» в воздухе был сорван по той же самой причине, по которой не состоялся «блицкриг» на земле: немцы не успевали «перемалывать» всё новые и новые части противника, не успевали восполнять растущие потери. С другой стороны, по мере восстановления дисциплины, порядка и управляемости в советских ВВС, по мере накопления боевого опыта у лётного и командного состава действия советской авиации становились более эффективными. Вероятно, уже к осени 1942 года в воздухе сложилось хрупкое равновесие сил. Однако ресурсы, которые затрачивал Советский Союз и его авиация для поддержания этого равновесия, многократно превышали затраты и потери противника. Вплоть до самого мая 45-го советские ВВС оставались огромным, но малоэффективным механизмом войны.
Источниковая база, на основании которой были написаны «Аэродромы», состояла из вполне официально опубликованных в начале 90-х годов сборников документов, из мемуаров участников войны (от маршалов до сержантов) и монографических исследований советских и постсоветских историков. Неполнота и несовершенство использованных источников очевидны.
Новая книга написана с привлечением значительного (многие тысячи страниц) массива первичных документов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот. В ряде случаев удалось буквально по дням и часам проследить историю разгрома некоторых полков и дивизий советских ВВС. Какие же новые выводы следует после этого сделать? Что из заявленного пять лет назад надо изменить, отбросить, переписать?
Самый короткий ответ на эти вопросы будет состоять из одного слова: НИЧЕГО. Новые документы вполне подтверждают концепцию (гипотезу), представленную ранее; более того, они во многом позволяют заменить общие, качественные оценки вполне конкретными, документально подтверждёнными цифрами. Если и требуется откорректировать некоторые тезисы, то по большей части – в сторону «ужесточения» сформулированных в первой книге выводов.
Так, довольно опрометчивым оказалось утверждение о «повсеместной нехватке бензозаправщиков, шлангов, воронок и автостартёров» (см. п. 9). Не только «воронки и шланги», но и специальные бензомаслозаправщики, стартёры и компрессоры были в наличии, причём отнюдь не в единичных, а в штатных количествах. Мемуарные жалобы на их отсутствие появляются или в результате позднейшего поиска «уважительных причин» разгрома, или же являются вполне правдивым описанием ситуации, сложившейся ПОСЛЕ панического «перебазирования».
Архивные документы неоспоримо подтверждают тезис о том, что отнюдь не отсутствие (малочисленность) технических средств связи привело к нарушению связи и управляемости в советских штабах. «Руководящий офицерский состав не знал (?) всех возможностей радиосвязи и часто при отсутствии [проводной] телефонно-телеграфной связи между частями считал, что связи между ними нет вообще, несмотря на то, что радиосредства в тот период находились в полной готовности и могли обеспечить передачу необходимых приказов и распоряжений». Ещё раз напомню и указанное в том же докладе «Связь в ВВС Красной Армии за период Отечественной войны с 22.6.41 по 1.10.43 г.» (подписан 2 ноября 1943 г. начальником Управления связи штаба ВВС КА генерал-лейтенантом Гвоздковым) общее число радиостанций, которыми к началу войны были оснащены штабы ВВС КА: 25 PAT, 351 РАФ и11 АК, 384 РСБ и 5 АК.
В серьёзном уточнении нуждается и тезис о влиянии «бензинового кризиса» на боевую подготовку перед войной и на боевое применение авиации в ходе войны. Да, действительно, масштабы производства высокооктанового авиабензина не соответствовали ни реальным возможностям страны (крупнейшая нефтедобыча в Старом Свете), ни потребностям создаваемых по воле Сталина колоссальных по численности ВВС. Выпуск высокооктанового авиабензина в количестве 1,5% от объёма добываемой в стране нефти не может не вызывать изумления.
С другой стороны, отнюдь не нехватка бензина стала главным «ограничителем» в деле боевой подготовки лётного состава советских ВВС. Вовсе не отсутствие бензина привело к тому, что, например, в 43-й ИАД на 2127 часов налёта пришлось всего 55 воздушных стрельб и 27 учебных воздушных боёв. В большей или меньшей степени такая же картина наблюдается и в других частях и соединениях: формально-арифметически учебный налёт не так и мал (100 – 150 часов в год), реальная же боевая подготовка (воздушная стрельба, учебные бомбометания, учебные воздушные бои, дальние маршрутные полёты) сведена к «ознакомительному минимуму». Главной причиной такого положения дел стало не отсутствие бензина, а безответственность руководства ВВС – от самого «верха» и до уровня дивизий и полков. «Щадящий» режим боевой подготовки с первых же дней войны обернулся беспощадно-высоким уровнем потерь самолётов и лётного состава.
Отнюдь не бензин лимитировал и боевое применение авиации в первые годы войны. Судя по отчёту штаба ВВС КА, за 12 месяцев (с 22 июня 1941 г. по 1 июля 1942 г.) было выполнено 168 тыс. боевых вылетов истребителей, 70 тыс. вылетов бомбардировщиков и 16 тыс. вылетов штурмовиков. (368) Считая (причём с некоторым завышением по отношению к реальному расходу) вес заправки одного истребителя и штурмовика равным 330 кг, одного бомбардировщика – 1500 кг, мы получаем цифру в 170 тыс. тонн, потребных для обеспечения такого числа боевых вылетов. В следующие 12 месяцев (с 1.7.42 по 1.7.43) советские ВВС выполнили 157 тыс. вылетов истребителей, 49 тыс. бомбардировщиков и 50 тыс. штурмовиков. Так как полётов наиболее «прожорливых потребителей» (бомбардировщиков) стало меньше, то и совокупный потребный расход бензина снизился до отметки в 145 тыс. тонн.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
