Он бросился следом за Энни. Тем временем еще остававшаяся в воде самка тюленя посмотрела на Силлу, а потом – на застывшего совсем близко Чада. А потом на Энни. Та небрежно бросала в ее сторону селедку за селедкой. И тут биолог нагнулась и подхватила сеть, сжав в руке скальпель, который блеснул в меркнувшем свете дня.
– Нет! – повторил Айвор.
«Только не такой конец».
Чад наконец вышел из ступора и преградил дорогу Айвору, не подпуская его ближе. Нера приблизилась еще сильнее. Сейчас глубина воды вокруг нее составляла считаные сантиметры.
Силла шла к тюленю.
– Остановите ее! – крикнул Айвор.
– Чад, – приказала Энни, – держи его на месте.
Она поставила ведро с приманкой и взяла в обе руки сеть. Она двинулась к тюленю, пока та смотрела, как к ней приближается Силла.
– Бога ради, остановите ее! – взмолился Айвор. – Бекка, Дженн! Не подпускайте ее!
– Вперед! – шепнула Дженн, бросаясь к Энни.
Бекка сделала то же самое. Однако в этот момент Эдди Беддоу прошагал мимо них из-за домика, куда он отступил. У него в руке оказалась его винтовка.
– Хватит сюда лезть! – сказал он Энни. Свободной рукой он ухватился за сеть, вырвал ее у Энни и отбросил в сторону. Она вскрикнула. Он вскинул винтовку и прорычал: – Если попробуешь приблизиться к тюленю, будешь иметь дело со мной. И это плохо кончится для нас обоих.
– Слава богу! – воскликнул Айвор.
– Бог тут ни при чем, Айвор, – отозвался Эдди. – И ты это знаешь не хуже меня. А теперь сдайте назад, все. Валите. Ты первая, мисс Гениальный Ученый. А ты, мистер Америка, отпусти-ка Торндайка. Если кто его и станет бить, то это буду я. А теперь все отошли.
У них не было выбора. Четверо из них знали, что винтовка не заряжена, но Энни с Чадом среди этой четверки не было. Они отошли от воды и стали наблюдать за тем, как Нера наконец вылезла на песок. Уже начало смеркаться, так что следующие события они видели, словно во сне.
Угольно-черный тюлень вышла из своей шкуры. Вот так просто, взяла и вышла. Она оказалась женщиной, невероятно белокожей и абсолютно нагой. Ее длинные черные волосы спадали ей до колен, а тюленью шкуру она держала в руке, словно это был плащ, а не то, чем эта шкура была на самом деле: не объяснением того, кто она такая.
– О! Мой бог! – пробормотала Дженн. – Что это, блин? Где мы, блин?
– Это селки, – ответил Айвор Торндайк. – А ты там же, где была всегда, на острове Уидби.
– Что-то? Она – что?
– Селки, – повторил он. – Одновременно тюлень и человек. Суша и море одновременно, благодаря ее шкуре.
– Ты всегда это знал, – сказала ему Бекка. – И Эдди тоже всегда знал.
* * *
Силла и Нера подошли друг к другу. Силла протянула женщине шкурку детеныша тюленя, которую держала в руке. Нера посмотрела на шкуру и набросила ее Силле на плечи. Нера прикоснулась к щеке Силлы, а Силла – к щеке Неры.
Дженн прошептала:
– Тем младенцем была Силла! Тем, которого Эдди нашел той ночью на берегу. Это ее шкура, так ведь? Именно ради нее Нера всегда и возвращалась!
Бекка это услышала, но продолжала смотреть на Айвора. «Слишком поздно, милая…»
Эти слова прозвучали необычайно ясно – и, услышав их, она уловила мысленную картину, хоть и не смогла определить, пришла ли она от Айвора или стала плодом ее собственного воображения. На ней женщина ночью выходила из воды – прекрасная женщина с длинными черными волосами, женщина, которую Айвор видел с берега.
– Слишком поздно! – произнес Айвор вслух.
– Для чего? – не поняла Дженн.
– Для того, чего они обе хотят.
Бекка посмотрела на обнявшихся Неру и Силлу – и наконец поняла все до конца.
– Ей просто хотелось заботиться о своей маленькой дочке, – пробормотала Бекка.
Ведь именно этого хотят почти все матери. И ее собственная мать хотела того же.
У них на глазах Нера вручила Силле тюленью шкуру, из которой вышла сама, когда оказалась на суше. А Силла вошла в эту шкуру с такой легкостью, словно она была ее собственной. Только мгновение назад она была Силлой – девушкой, которая не может говорить. А в следующую секунду она стала копией собственной матери на краю воды – и, уже как тюлень, вошла в нее. А потом она исчезла.
Темноволосая женщина проводила ее взглядом, прижимая к груди шкурку детеныша тюленя. А потом и сама вошла в воду. Она быстро нырнула в глубину, туда, где вода была холоднее всего – и где, не защищенная от ее злобного леденящего прикосновения, она быстро погибнет.
* * *
Когда все закончилось, оставшиеся на берегу молчали. Их мысли присутствовали, и Бекка улавливала их обрывки, но старалась не обращать на них внимания, потому что в кои-то веки ей нужны были ее собственные шепотки. Ей хотелось обдумать все то, что она услышала – как в разговорах, так и в мыслях, – и то, что она увидела здесь, на берегу.
Из происшедшего она заключила, что Эдди Беддоу увидел превращение женщины в тюленя много лет назад, в ночь, когда разлилась нефть. Других вариантов просто не оставалось. Нера и ее детеныш попали в разлив – и детеныш умер бы, если бы ее детскую шкурку не отчистили от мазута, который иначе ее отравил бы. Поэтому мать вывела ее на берег, где они обе преобразились. А Эдди наткнулся на них: на мать, отчаянно пытающуюся спасти своего ребенка единственным известным ей способом – но не имеющую ни малейшего представления о том, чем можно отчистить шкурку от налипшего слоя. Он направил на нее луч фонаря, и она инстинктивно бросилась в бегство от опасности, которую нес этот свет. Однако она оставила ребенка – а он этого ребенка схватил, моментально поняв, что за найденной им малышкой не явится никто, кроме взрослого тюленя. Он увидел счастливый шанс – и воспользовался им. Бекка не могла только понять, что было потом.
Этот ответ дал Айвор. Он сказал Эдди:
– Шарла думает, что ты убил ту малышку. А ты ее не убивал, верно? Ты ее продал или обменял, так? Чтобы получить тот чертов баркас.
– Какая, к черту, теперь разница? – вопросил Эдди. – Все получили, чего хотели. Кроме нее, конечно.
Он имел в виду Энни, которая потрясенно застыла рядом со своим оборудованием. От него ей теперь не было ни малейшего проку: единственным, чего она не догадалась захватить из домика, была ее фотокамера. Снимки могли бы предоставить доказательства факта, в который не поверит никто, кроме еще пяти человек, оказавшихся на берегу. Женщина исчезла, девушка – тоже, и то, чего хотела получить от них Энни, исчезло тоже.
– Шарла не получила от тебя того, что ей необходимо, – сказал Айвор. – Но она это получит, Эдди. Пошли.
– Я не…
– Ты – тот, кто расскажет своей жене правду. Я не имею в виду правду о Нере, потому что, если на то пошло, никто, черт подери, не поверил бы никому из нас. Я имею в виду – правду о том младенце. Ты дашь Шарле свободу, рассказав, что именно ты сделал. Пора с этим покончить, парень. И ты сам это прекрасно понимаешь.
