— И правда, мать твою! В жизни такого дерьма не видывал, черт побери!
— Бог с ними, — нетерпеливо продолжал Лью. — Как же насчет меня? Почему я себя не почувствую в родном доме?
Мелани снова повернулась к мужу, заговорила спокойно и деловито, словно объясняла ребенку нечто очевидное:
— Потому что ты там будешь чужим, Лью. В тебе нет ничего от Иного.
— Нет, есть, — возразил он, указывая на свою ногу. — Я не нормальный. Я тоже другой. Может быть, не настолько другой, как ты, но...
— Мы по сути иные, — сказала она. — Мы с Фрейном иные вплоть до генов. Ты настоящий человек, Льюис. А мы нет. Мы гибриды.
Ошеломленный Лью, с трудом ворочая челюстью, выдавил:
— Гибриды?
— Да, Льюис, гибриды.
Она подошла к инвалидному креслу Кэнфилда, положила коготь ему на плечо.
— Ни один из нас по-настоящему не принадлежит к этому миру.
Джек заметил, что Лью глаз не сводит с руки Мелани, коснувшейся Кэнфилда. Жалко его всей душой, но ничем не поможешь. Он требовал ответа — она его дала.
Впрочем, могла в обойтись с ним помягче.
— Как же это случилось? Когда?
— В конце зимы 1968 сюда, в Монро, как-то просочилось Иное. Мы с Фрейном тогда были крошечными, только образовавшимися комочками клеток в материнском чреве и поддались его влиянию... Когда оно устраивало свой береговой плацдарм, наши ДНК навсегда изменились.
— Какой плацдарм? — спросил Джек.
Речь, безусловно, идет о «вторжении Иного», упомянутом Кэнфилдом. Но в чем суть?
— Никто ничего не заметил. Хотя в тот миг решилась судьба этого мира. — Глаза Мелани ярко вспыхнули. — Был зачат ребенок. Особый — Тот Самый. Теперь он уже вырос, скоро заявит о своем пришествии.
— Похоже на Антихриста Олив, — заметил Джек.
Она усмехнулась:
— Антихрист Олив рядом с Тем Самым — вполне подходящий приятель для ваших детишек. Когда Тот явится в истинном облике, все переменится. Перевернутся даже известные законы физики и природы. После катаклизма... воцарится Иное.
Так-так, подумал Джек. Пора сматываться.
— Интересно. — Он шагнул к дивану за курткой. — Ну, мне надо ехать.
— Нет, пожалуйста... — Мелани бросила Кэнфилда, схватила его за руку, к счастью, нормальными пальцами, а не когтем. — Не уходите, мне надо с вами поговорить.
— Эй, эта штука разогревается, — заметил Лью, поднося ладонь к вышке Теслы, но не касаясь ее.
Джек на своем месте тоже чувствовал слабое тепло.
— Льюис, — сказала Мелани, — я хочу поговорить с ним наедине.
— Наедине? — переспросил Лью. — Почему мне нельзя слышать, о чем ты говоришь с Джеком?
— Потом объясню. Жди меня в машине на улице.
Он пристально посмотрел на нее:
— Ты как-то переменилась...
— Да... действительно. Узнала, в конце концов, кто я такая, поняла почему, стала этим гордиться. Пожалуйста, Льюис, обожди в машине. Я через несколько минут приду, и мы вместе поедем домой.
Лью широко открыл глаза:
— Правда? Домой? А я думал... — Он взглянул на дыру.
— Врата скоро закроются. Прежде чем это случится, я должна кое-что сделать, потом вернусь.
Джек ни секунды не верил, но Лью, видно, покорно скушал пакет целиком, кивнул и пошел вверх по лестнице.
— Хорошо, Мэл. Обожду на улице.
— Знай, Льюис, я никогда не причиню тебе боли.
— Знаю, Мэл, знаю. — Он ускорил шаг.
Кэнфилд подкатился к лестнице, глянул вверх, развернулся лицом к Мелани, тихо спросил:
— Зачем зря обещать?
— Не хочу причинять ему боль.
— Разве это возможно? — Он опять развернулся, полез в карман на спинке кресла, принялся рыться, звякая чем-то.
— Я имею в виду физическую боль. Он был добр ко мне, Фрейн. Видел во мне человека, а не калеку. Я перед ним в долгу.
Джек чувствовал себя неловко, как бы подслушивая интимную беседу.
— Мое присутствие обязательно? — спросил он. — Честно сказать, не думаю.
Взглянул на конструкцию Теслы, хорошо видя, что купол начинает светиться. Надо сматываться. Становится не только жарко — сцена вообще начинает надоедать. Особенно Мелани со своим гибридным дружком... Есть в них что-то тошнотворное.
Мелани посмотрела на него с улыбкой... не вызывающей большого доверия.
— Все прояснится через минуту-другую.
— Джек, — окликнул его Кэнфилд от лестницы, по-прежнему копаясь в кармане на спинке кресла, — пожалуйста, помоги мне секундочку.
Купол конструкции Теслы горел уже спелым вишневым цветом. Джек с удовольствием удалился от источника жара, подошел к креслу сзади, заметил, что из кармана на спинке тянется длинная прочная цепь, обвивается вокруг столба и уходит обратно в карман.
— Где-то застряло... Дерни тут, вытащи до конца.
Он сунул руку в карман рядом с рукой Кэнфилда, нащупал звенья...
...в тот же миг что-то холодное, металлическое щелкнуло на запястье, а в следующую секунду Кэнфилд вынырнул из кресла и заскользил — заелозил — по полу.
Джек выдернул руку, вытаращил глаза на хромированный браслет наручника на своем правом запястье. Второй был защелкнут на цепи, обмотанной вокруг столба.
В ловушке на него внезапно нахлынула щекочущая вены паника, в желудке поднялась тошнота при виде торчавших из обшлагов бескостных ног Кэнфилда, больше похожих на щупальца, чем на настоящие ноги.
— Молодец, Фрейн, — похвалила Мелани верного друга, по-собачьи усевшегося с нею рядом. Джек почти ждал, что она погладит его по головке. Но она вместо этого обратилась к нему с откровенно сияющим видом: — Было бы гораздо проще, если в вы согласились спуститься в дыру.
Он проигнорировал замечание, успокоил себя. До Гудини, конечно, ему далеко, но вполне можно справиться. Тысяча способов...
Дернул цепь — звенья из восьмидюймовой стали сварены намертво. Обхватил столб руками — куда там.
— Не тратьте зря время, — посоветовала Мелани. — Столб из стальной трубы, залитой внутри бетоном, вделан в бетонный пол, сверху привинчен болтами к шестидюймовой балке. Устоит на месте.
Столб правда никуда не денется. А наручники? Высшего качества, надежная модель на шарнирах. С набором инструментов открылись бы за тридцать секунд. Набор остался в номере отеля.
Ладно, чтоб вырваться на свободу, придется пострелять.
