1
Хотя эта небольшая прогулка была отступлением от привычного образа действий, когда Джек сам назначал потенциальным клиентам место встречи, он, тем не менее, не ожидал никаких проблем от предстоящего променада. Бикман-Плейс явно не была тем местом Манхэттена, где можно было столкнуться с неприятностями.
К тому же стоял прекрасный день, и он решил пройтись. Это было несложно. Всего пара миль от его квартиры... но какой скачок арендной платы. Он не хотел, чтобы поездка в машине лишила его возможности насладиться этим днем.
В городе все сильнее чувствовалась осень: холодало, временами налетали порывы ветра... словом, погода требовала свитера. Джек был в джемпере клюквенного цвета, надетом на рубашку в сине-белую полоску, и в желтовато-коричневых брюках. Типичный прикид, ничем не отличающийся от среднего городского. Каштановые волосы средней длины, обыкновенные карие глаза, средний рост и среднее телосложение. Ничто не бросается в глаза. Именно как ему и нравится. Он практически невидим.
Летняя жара уже уходила на юг, оставляя по себе лишь пронзительную синеву полуденного неба; на ветках трепетали красно-желтые листья и из всех окон уже таращились призраки, гоблины и пауки в сплетениях паутины. Официально Хеллоуин начинался меньше чем через двенадцать часов.
Прошлым вечером Вики облачилась в костюм Злой Ведьмы — зеленая кожа, нос с бородавкой, все как полагается — и продемонстрировала его Джеку. Она прямо трепетала в ожидании его приговора. В свои девять лет она любила менять наряды и обожала леденцы. Хеллоуин был единственным днем в году — ну, может, еще Рождество, — когда Джиа позволяла дочери портить свои молочные зубы. По уже утром 1 ноября реальность вступала в свои права: молоко, кукурузная каша и одна — всего одна — конфета на десерт.
А мне, подумал Джек, большой бутерброд с сыром, будьте любезны.
Он спустился в западную часть Центрального парка, миновал веселую суматошную компанию на одной из лужаек, повернул на восток, вышел к Первой авеню и направился в центр города. Когда он свернул налево, на Восточную Пятьдесят первую улицу, в поле зрения маячила огромная башня Трампа. Пройдя квартал, он очутился в пределах Бикман-Плейс, которая лежала между Пятьдесят первой и Сорок девятой. Именно так. Целых два квартала.
Он чувствовал себя так, словно после матча по реслингу очутился в библиотеке. Исчезло шумное кишение Первой авеню, уступив место неброскому разноцветью крон деревьев, окаймляющих тихие мостовые. Прежде чем идти сюда, он посмотрел в справочнике, что представляет собой этот район. У него интересная история. В одном из этих особняков перед казнью содержался Натан Хейл[1]. Здесь доводилось жить Билли Роузу[2], а также Ирвингу Берлину[3], хотя в его прежнем доме сейчас располагалась миссия Люксембурга при ООН.
Джек прошел мимо парадных дверей, затененных навесами, которые охраняли швейцары в ливреях, и оказался перед кирпично-гранитным фасадом лома 37 по Бикман-Плейс. Он кивнул привратнику с испанской внешностью, облаченному в серую униформу с черными аксельбантами.
— Чем могу помочь, сэр? — В его английском слышался легкий испанский акцент. Табличка на левом лацкане сообщала, что зовут привратника Эстебан.
— Я к миссис Роселли. Она ждет меня.
Эстебан прошел в гулкий вестибюль — белый мраморный пол, белые мраморные стены, потолок белого мрамора — и снял трубку интеркома на левой стене вестибюля.
— Как вас представить?
— Джек.
— Могу ли я узнать вашу фамилию, сэр?
— Просто Джек. Как я сказал, она ждет меня.
Эстебан с сомнением посмотрел на гостя, но все же набрал две цифры на панели интеркома.
— Миссис Роселли? Здесь к вам некий Джек.
Послушав несколько секунд, Эстебан повесил трубку.
— Квартира 1А, сэр. — Он показал на широкий коридор, который вел из вестибюля. — Первая дверь направо. — Швейцар внимательно посмотрел на Джека. — Вы ее родственник?
— Нет. Мы никогда не встречались. А почему вы спрашиваете?
— Просто интересно. Я работаю тут два года, и вы у нее первый гость. Она вам понравится. Приятная дама. Очень хорошая.
Приятно слышать, подумал Джек. С приятными дамами всегда легче работать, чем с теми, которых не считают таковыми. Во второй половине дня ему предстоит еще одна встреча с приятной дамой — его клиенткой.
Но во всем остальном Мария Роселли оставалась для него загадкой. Она связалась с ним по электронной почте, оставила номер телефона и сообщила, что это важно. Когда Джек позвонил ей, она уклонилась от ответа на вопрос, кто рекомендовал его, повторяя
снова и снова, как она обеспокоена судьбой сына и как ей нужна помощь Джека.
За эти два дня миссис Роселли была уже второй, которая отказывалась говорить, откуда узнала о нем. А Джеку хотелось выяснить, как клиенты выходят на него. Его услуги явно не из тех, которые можно рекламировать в «Таймс». Он уже обзавелся кое-какими врагами и поэтому настороженно относился к клиентам, которые возникали неизвестно откуда.
Но Бикман-Плейс... люди, которые обращались к нему за помощью, обычно не жили в Истсайде, стоимость квартир выражалась семизначными цифрами.
Поэтому он и согласился встретиться с Марией Роселли, так и не выяснив, откуда она узнала о нем. Она сказала, что испытывает физические затруднения и ей будет нелегко встретиться в каком-то другом месте.
Это тоже ему не понравилось, но что-то в ее голосе...
Как бы там ни было, он на месте. Постучав в дверь 1А, он услышал собачий лай.
Женский голос с другой стороны двери сказал:
— Тихо, Бенно. Все в порядке.
