— Вы ушиблись?
— Нет, нисколько. Я вас расстроила?
— Нет-нет! Так на чем мы остановились? Ах да, понимаете… у меня так много места. Мне бы хотелось, чтобы вы пожили у меня в столовой, пока не найдете то, что вас больше устроит. С тех пор как я переставила кровать обратно в спальню, я чувствую себя немного не в своей тарелке. Я понимаю, для этого есть все основания, одна смерть Франка… Но… Только не думайте, что я заставлю вас мыть пол или расчищать засыпанные снегом дорожки, как в былые дни предлагали людям, приехавшим из Северной Норвегии. У нас есть дворник, а белье стирает прачка. Однако, чем больше умирает наших близких, тем важнее, чтобы остальные жили как можно дольше. Мы должны помогать друг другу. Вы согласны со мной?
— И сколько вы будете брать с меня за квартиру? Я не уверена, что смогу оправдать ваши ожидания. Дело в том, что я больше не распоряжаюсь своим солидным счетом.
— Не думайте об этом! Моя квартира давным-давно целиком оплачена. И у меня есть все необходимое. От комнат не убудет, живет в них кто-нибудь или нет. Я не возьму с вас никаких денег. Но, конечно, вам самой придется готовить себе бутерброды. И вы не должны хлопать дверьми. Да, и вот еще: я могу наговорить неприятных вещей, если увижу крошки на доске для хлеба или на кухонном столе. Вы понимаете?
— Я сама такая, — сказала я.
— Значит, вы необычная молодая дама. Аннемур, которая умеет так красиво накрывать стол, не способна поддерживать должную чистоту на кухне.
— Я не такая уж молодая.
— Это внушает доверие. Надеюсь, все-таки вам еще рано отправляться в дом для престарелых? Вот этого я не вынесу.
— До этого мне еще далеко, — успокоила я ее и поправила повязку на голове.
— Когда вы приедете посмотреть комнату? Конечно, вы должны посмотреть ее прежде, чем дадите мне ответ.
— Я отправлюсь в путь уже сегодня. Можно я позвоню вам с дороги?
— Мне будет очень приятно. Франк тоже обычно звонил мне, когда уезжал из Осло. Он всегда звонил. Мой Франк… И еще одна просьба, если позволите.
— Я вас слушаю.
— Будет удобнее, если мы перейдем на «ты». Я имею в виду, когда вы будете звонить мне…
— Конечно. Как мне вас называть?
— Марта. Просто Марта.
— Прекрасно, Марта! Жди звонка. До свидания. И спасибо, что ты подумала обо мне!
— Пока, милая Санне. Будь осторожна за рулем!
Бегство
Я отошла от окна спальни. Двое мужчин, один в костюме, другой в кожаной куртке, стояли на другой стороне улице возле табачной лавки. Тот, что в костюме, был не похож на испанца. До отъезда лучше вообще не выходить из дома. Наемные убийцы могли оказаться где угодно, выжидая удобного случая. Страшнее всего укромные места за колоннами в темном гараже, но избежать гаража я не могла. Тому, кто стоял на улице, ничего не стоило незаметно прошмыгнуть в гараж, когда оттуда выезжала машина. А спрятаться внутри было легко.
Зазвонил домофон. Я не шелохнулась. Через некоторое время позвонили опять. Я прижалась к стене, вслушиваясь в собственное дыхание. Оно отказывалось мне подчиняться. Неожиданно соседское радио забило мне уши поп-музыкой. Так что если был третий звонок, я его не услышала.
Сборы заняли часа два. Я заставляла себя сохранять спокойствие. Если начну спешить, все пропало. Вещи я отнесла вниз небольшими порциями, чтобы это не выглядело подозрительно. Никто не должен был догадаться, что я собираюсь бежать. Напротив, пусть все выглядит так, будто я надолго осела в городе и поэтому они могут не беспокоиться — никуда я от них не денусь.
Когда все вещи были уже в машине, квартира заперта и ключи отданы дворнику, я явственно уловила в гараже запах табачного дыма. Вероятность того, что они разгадали мои планы, была довольно велика. Правда, я прикрыла вещи пледом, который лежал в автомобиле, но догадаться, что под пледом лежит багаж, было нетрудно.
Какое-то время я стояла в темноте, прислушиваясь, потом меня охватило упрямство, я зажгла свет и побежала к автомобилю. Я испытала такое невероятное облегчение от того, что никто меня не перехватил, что забыла о страхе, пока ехала по узкой спирали наверх, на свободу.
Всю ночь лил дождь, и когда я выехала на мостовую, оказалось, что улица превратилась в реку. Я смутно помнила, что эта улица была проложена по старому руслу реки. Вполне возможно, кто-то открыл запруду на вершине холма и спустил воду, чтобы помешать мне уехать. Вода доходила до дверок машин, припаркованных вдоль тротуара. Но мои преследователи, очевидно, не взяли в расчет, что я поеду на «хонде CR-V». Она лишь чавкнула раз-другой, а вообще даже не заметила бурного потока воды. Преодолев столь серьезное препятствие, я уже не страшилась расстояния от Сиджеса до Осло.
Несколько часов я ехала, можно сказать, по раю, но постепенно ландшафт становился все суровее, и наконец начались белые известняковые горы, почти лишенные какой-либо растительности. Словно никто не счел эту землю достойной удобрения, воды и семян и оставил ее мыкаться тут с разодранной кожей, глубокими трещинами, обрывами и неразберихой внутренностей, вывернутых наружу под обжигающие лучи солнца.
По пути к Атлантическому океану мне предстояло пересечь испанское высокогорье. Ради безопасности я выбрала не самую короткую и, казалось бы, логичную дорогу. Поскольку я не знала, на каких машинах едут наемные убийцы, приходилось быть начеку, чтобы меня не обогнали не внушающие доверия лица, которые могли бы потом остановить меня где-нибудь впереди на пустынном отрезке дороги. Самое страшное из моих подозрений заключалось в том, что за этим преследованием стоит Фрида. Что она в помутнении рассудка и в известной только ей психологической игре предала меня. Способна ли она на такое?
Да, Фрида была способна на что угодно. Контролировать ее я была не в силах.
В конце концов мне пришлось остановиться у бензоколонки. Видимо, я на много миль опередила своих возможных преследователей, но в любом случае приходилось следить, чтобы бак всегда был полон. На бензоколонке было много машин и людей, поэтому я сказала себе, что бояться мне нечего. Я даже позволила себе помечтать, сидя под деревом. Оно было очень высокое, с недавно распустившимися похожими на сердечки листьями. Мне оно напомнило осину, но имело форму перевернутой швабры, нет, никакая это не осина. И, тем не менее, меня охватила головокружительная слабость, своего рода транс, от тоски по дому, я даже чуть не забыла зайти в уборную после того, как заправилась бензином.
Мысль о том, что Фрида и ее сообщники могут следовать за мной по пятам, не мешала мне тосковать по ней. По той, какой она была до безумия. Мне не хватало ее рассказов, которые сопровождали нас через всю Европу. Не хватало даже ее безжалостных высказываний по моему адресу. Я вглядывалась в дерево и пыталась вызвать в памяти образ Фриды, чтобы, если повезет, вырвать у нее хоть несколько нелицеприятных слов. Но это никак не получалось. Она отправила в издательство мою рукопись, стукнула меня по голове дверцей машины и ушла. Что полностью соответствовало ее характеру.
