Тирон медленно кивает, набираясь решимости, и демонстративно задирает кверху подбородок. Глядя на него, смахиваю слезу и незаметно перебираюсь на заднее сиденье. Как сказал однажды Дэн, нельзя в одиночку изменить мир, но облегчить участь хотя бы одного запуганного подростка я оказалась вполне в состоянии. Внезапно мне стало так радостно, что мы познакомились с Дидье Лафитом, – одного этого мига достаточно, чтобы оправдать факт нашей встречи.
– Как скажешь, мне это зачтется там, на небесах? – шепчу на ушко Кери.
Она отмахивается.
– Не верю я в этот хипповский бред. На мой взгляд, каким бы хорошим ты ни был, жизнь все равно выкинет любые фортели, какие ей только заблагорассудится, и ничего тут не попишешь.
– М-м, спасибо, Кери. Ты, как всегда, полна оптимизма.
– Всегда пожалуйста, – хмыкает она. – Только потом не жалуйся, что я тебя не предупредила.
Глава 23
ЭХ, ГУЛЯЕМ![111]
Яркий теплый день в разгаре декабря – столь же непривычное для Глазго явление, как эскимос в солярии. Но почему-то именно сегодня позолоченное лучами солнца небо кажется вполне уместным. Наша поездка по городу больше смахивает на полные увеселений каникулы, втиснутые в полдня. Заскочив в какое-то изысканно-дорогое кафе, съедаем по гигантской порции мороженого (Кери чуть пощипала краешек вафли); в другом заведении объедаемся пончиками, макая их в горячий шоколад, – Тирону вздумалось сказать, что он обожает пончики с джемом (Кери заказывает черный кофе без сахара). Пока мы с личным ассистентом Дидье шуруем по спортивному магазину на Сочихолл-стрит, наша звезда запирается в авто и двадцать минут спустя предстает всеобщему вниманию с разодетым в пух и прах (а также «разобутым» – жаль, слова такого нет) Тироном. С лица паренька не сходит ослепительная улыбка. В целости-сохранности доставляем мальчишку домой, французская знаменитость обещает держаться на связи (и слово свое он сдержит), а мы с Дэном слезно прощаемся с пацаном – уж очень мы прикипели к своему, теперь уже главному, слушателю. После притормаживаем у палатки с фруктами, и штурмовик получает приказ купить самый лучший, какой можно купить за деньги, виноград без косточек и корзину тропических фруктов.
– А фрукты зачем? – спрашиваю я.
Дидье щелкает себя по носу.
– Скоро узнаешь, Анжелика, только заедем кое-куда.
Все становится ясно, когда на очередной остановке волшебная дверь отворяется и, к моему удивлению, мы оказываемся у парадного входа больницы «Ройал Александер».
Благо неожиданностью это оказалось только для меня, и, когда наша разномастная ватага завалилась в палату отца, а Дидье решительно пожал ему руку, папа был вне опасности, поскольку заблаговременно успел принять сердечные капли.
– Провалиться мне на месте, – пораженно бормочет он, и если вам недостаточно кардиомонитора и больничной пижамы, чтобы определить его возраст, то этой фразой сказано все.
А тем временем сидящая рядом женщина с мелкими упругими завитками мягких седых волос и изборожденным многими годами улыбок лицом соскальзывает со стула с явными признаками повышенного давления, Дидье Лафит помогает ей подняться и целует в обе щеки.
– Папа, – с улыбкой обращаюсь к отцу, нежно обнимая его худые плечи. – Как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, все в норме. Да нет же, чувствую себя превосходно!
Вот так-так. Подобное у нас впервые.
Отец приподнимает полупрозрачную малокровную руку и прикрывает пухлую ладонь Глэдис. Та смотрит на него с еще большим чувством, чем на Дидье, не в силах отвести глаз. Хм-м, что-то здесь явно происходит, думаю я и заливаюсь румянцем, как девчонка-хохотушка, которая неожиданно заглянула в комнату, где миловались родители. Дэн подпихивает меня локотком.
– Мы с Глэдис слушали твою передачу, и знаешь, Энджел, давно я так не радовался. Ты всем показала, на что способна, девочка, а все спасибо Дидье.
Француз из вежливости опускает голову.
– Я очень тобой горжусь, доченька.
Глэдис кивает белоснежными барашковыми локонами и ободряюще смотрит на отца.
– И еще, – откашливается он. – У меня хорошая новость. Врач сказал, что завтра я смогу отправиться домой.
– Ой, папочка, как здорово.
Ай-ай, как бы опять все не пошло по-старому. В больничных стенах он под присмотром, а как выйдет – одному Богу известно, что тут начнется…
– Знаю, Ангелок, о чем ты подумала, – продолжает отец. – Боишься, не справлюсь, опять сорвусь. Только ведь я не один: ты у меня есть, и Глэдис обещала помочь. Прямо сейчас, перед твоими друзьями, – он обводит взглядом довольно внушительную аудиторию, – обещаю: дочери моей за отца краснеть не придется. А уж решимости у меня достанет. Я еще в силах встать, отряхнуться и начать все заново.
Вот, у папули уже проснулось лирическое настроение – я даже заулыбалась. Да, теперь узнаю его боевой Дух и старую закалку: передо мной снова тот самый человек, который привил мне любовь к музыке.
Он приподнимает корзину наливных темно-красных ягод.
– Теперь я, пожалуй, перейду на такой виноград, Цельный. – Он смеется, и в глазах бегают озорные искорки. – Ведь первые шестнадцать лет своей жизни я как-то обходился без спиртного, а сейчас чем я хуже? Это мне Глэдис мыслишку подкинула, молодчина. Просто, как все гениальное, может, и получится.
– Ну и денек, с ума сойдешь, – зеваю я, привалившись к двери своего подъезда и потирая усталые глаза.
Папа сказал, будто ради этого дня стоило на свет родиться. А как насчет меня? Были ли в моей жизни лучшие моменты? Сегодняшний день легко дотягивает до первой встречи с Коннором, первого похода в обувной магазин за блестящими туфлями и радости от первой купленной на собственные сбережения пластинки.
Совершенно верно. Сюда бы еще моего ненаглядного – вечер был бы незабываемым. В самый раз на том веселье и закончить, забраться под одеяло с чашечкой чего-нибудь погорячее, положить под подушку футболку Коннора с «Джеймсами» и почитать на сон грядущий хорошую книжицу. А потом, проснувшись, с утра полистать газеты со свежими заголовками (надеюсь, хорошими) и выгрести из ящика поздравительные открытки в конвертах (лучше с деньгами).
– Знаете, подружки, мне бы сейчас только…
– Лучше помолчи-ка, мисс Скряга! – взвизгивает Мег, с силой топнув цветастым тканевым ботиночком по тротуару. – Ты что же, идти расхотела? Дидье Лафит забросил нас домой на минуточку и сказал, что обязательно за нами заедет, когда мы красоту наведем.
– Долго же ему придется ждать, – говорит Кери, неприязненно поглядывая на наряд Мег из оранжевого бархата (у нее нынче оранжевый в фаворе). – Вечеринка, между прочим, сегодня.
