Наверху обнаружилась еще одна пещера — уже, но глубже той, что осталась внизу. Китти прищурилась, но так и не смогла разглядеть, где она заканчивается.
Когда Мундавуй опустил лампу, по древним стенам пещеры запрыгали тени, и Китти вдруг увидела рисунки. Простые линии изображали людей, рыб и животных.
— Дальше, — произнес Мундавуй. — Идемте туда.
Дойдя до конца пещеры, он остановился, поставил лампу на землю, присел на корточки и вытянул руки вперед. Он сидел так несколько минут не двигаясь. Потом его руки пришли в движение, и Китти услышала сопение, породившее в ее воображении не слишком приятные картины.
— Вот, — наконец произнес абориген, указывая на клочок песчаной земли. — Она будет лежать здесь.
Райан подал Хануи лопату, и тот осторожно положил Ваи на землю. Китти знала, что Райан предоставляет другу последнюю возможность сделать что-то для своей дочери, и мысленно поблагодарила его за это.
Хануи начал копать, и по обе стороны ямы вскоре образовались горки песка. Мундавуй же тихо и монотонно бормотал что-то себе под нос.
Вырыв достаточно глубокую яму, Хануи отложил лопату в сторону. Он взял Ваи на руки, приподнял край простыни и, поцеловав холодный лоб дочери, осторожно опустил ее в могилу. После этого он склонил голову и прочел длинную молитву на родном языке.
Китти так сильно закусила губу, что ощутила привкус крови, но даже это не помогло ей сдержать рыдания. Она почувствовала, как ее ладонь нежно сжала сильная теплая рука Райана. Она взглянула на него, но мужчина смотрел на Хануи, и Китти пожала его руку в ответ.
Закончив, Хануи обратился к Китти:
— А ты скажешь что-нибудь? Свою молитву?
Удивленная, Китти с минуту колебалась. Ваи приняла христианство и очень серьезно относилась к новой вере. Если бы этого не случилось, она, возможно, не лежала бы сейчас в этом уединенном месте, которое не было ее домом. Но Китти кивнула и ради Хануи произнесла:
— Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Аминь[24].
Райан не произнес слова «аминь», и Мундавуй тоже промолчал.
Хануи вынул из уха нефритовую серьгу и положил на грудь Ваи, туда, где находилось ее сердце. После этого он начал засыпать могилу песком, вздрагивая каждый раз, когда очередная пригоршня падала на маленькое тело его дочери.
Спустя несколько минут оно скрылось из виду.
Июнь, 1840 год
Китти смотрела прямо перед собой, уворачиваясь от людей на Джордж-стрит и раздумывая, чего бы такого купить у мясника. Ей хотелось приготовить для Хануи необычное угощение, чтобы заставить его вновь хорошо питаться. Им обоим кусок в горло не лез с того самого дня, как умерла Ваи, но, для того чтобы растить Тахи, им необходимы силы.
Китти потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что кто-то окликает ее по имени. Она остановилась и вновь услышала собственное имя.
— Китти! Китти Карлайл!
Она посмотрела на противоположную сторону улицы и увидела мужчину, отчаянно размахивающего руками. Он перебежал улицу, чудом не попав под копыта лошади, и, не обращая внимания на ругань возницы, бросился к Китти.
— Китти, это же я! — тяжело дыша, промолвил он.
Китти едва не выронила из рук корзинку.
— Саймон?
Широко улыбаясь, молодой человек подхватил Китти на руки и закружил. При этом ее шляпка сначала съехала набок, а потом и вовсе упала на глаза.
— Поставьте меня! — взмолилась Китти. — Люди же смотрят.
Саймон поставил ее на землю.
— А вы совсем не изменились, — сказала он, смеясь. — Все так же беспокоитесь о том, что скажут люди.
Китти водрузила шляпку на место.
— Саймон, что вы тут делаете?
— Это долгая история.
Китти улыбнулась. Она действительно была рада видеть его.
— Ну так расскажите мне ее.
— Через минуту. Господи, как же чудесно видеть вас снова. Вы прекрасно выглядите. Хотя вид у вас немного усталый. А почему у вас такие короткие волосы? — Саймон принялся пристально разглядывать ее. — Нет, беру свои слова назад. Вы все же изменились. У вас совсем другой взгляд. Что случилось, Китти?
Китти не знала, с чего начать. Саймону нравилась Ваи.
— Сначала вы.
— Ну, я должен находиться в миссии в Парраматте, учиться разводить овец. Я уезжаю завтра после обеда. Но сначала я хотел разыскать вас и тайком приехал сюда.
— Меня? Но как вы узнали, что я в Сиднее?
— Догадался. Я понял, что далеко вам не уехать, ведь Ваи была в положении. Поэтому логичнее всего было искать вас в Сиднее. Но я и представить себе не мог, что столкнусь с вами на улице! Как Ваи? Она уже родила?
Однако, прежде чем ответить, Китти отчаянно захотела получить ответ на свой вопрос.
— А что случилось дома, после того как мы сбежали?
— Как вам сказать. — Саймон округлил глаза. — Настоящий скандал. Весь залив Островов гудел на протяжении нескольких недель. Ничего подобного еще не было.
Китти нетерпеливо перебила Саймона:
— А что Тупеху? Что он сделал? Что случилось с дядей Джорджем?
Саймон замялся:
— У меня плохие новости, Китти. Боюсь, ваш дядя пропал.
Китти нахмурилась:
— Что вы хотите этим сказать?
Саймон неуверенно пожал плечами.
— Как я слышал, после того как вы с Ваи укрылись на «Катипо», Тупеху явился искать его к вам домой. Но ваш дядя каким-то образом почувствовал это и сбежал. С тех пор его никто не видел.
Китти ошеломленно смотрела на Саймона.
— Он просто… сбежал?
— Ну, меня при этом не было. Но судя по всему, именно так он и поступил.
— И не вернулся? — Китти не верила своим ушам.
Саймон покачал головой:
— Наверное, это глупость, но в Пукера говорят, что Тупеху проклял вашего дядю, и поэтому тот пропал.
— А его искали?
— О да. Преподобный Уильямс разослал сообщения в другие миссии, но никто ничего о нем не слышал. Все это очень странно.
Все, что Китти имела сказать по этому поводу, могло прозвучать жестоко, поэтому она спросила:
— А как тетя Сара? С ней все в порядке?
— Ваша тетя стала совсем другим человеком, Китти. Во-первых, она надела траур и не снимает черного платья по сей день, но я никогда в своей жизни не видел, чтобы человек так сильно изменился. Она просто расцвела. Она учительствует в миссионерской школе — заняла ваше место, — улыбается, смеется и все делает так, словно она самая счастливая и довольная жизнью женщина на свете. Все это так необычно. Простите мне мои слова, Китти, но, наверное, жизнь с вашим дядей была ужасна.
