Он дал знак Майку. Тот сунул руку под пиджак, но Кейт его опередила, с молниеносной скоростью выхватив оружие. Майк посмотрел на пистолет, нацеленный на него, и рука так и осталась за пазухой.
— Николь, объясни этому человеку, что сегодня вечером умирать ему совсем не обязательно, — произнесла Кейт.
— Все в порядке, — сказала Николь Майку.
Телохранитель покорно опустил руку.
— Можете размахивать пистолетом сколько угодно, юная леди, — угрожающе произнес археолог. — Но предупреждаю, вы не выйдете из этого здания с картиной! На улице нас ждут двадцать охранников!
Итан приблизился к Николь Норт на расстояние вытянутой руки.
— Скажи ему. Скажи ему, что ты обещала мне той ночью, когда я нашел тебя в башне.
Николь колебалась.
— Я не… Я не знаю, о чем вы.
— Ты обещала отдать мне все, что угодно, если я позвоню в «Плазу» мистеру Гидеону.
— Но я вовсе не это имела в виду!
— Ты сказала так. Все, что угодно. Так вот, мне угодно получить эту картину.
— Я не помню! Меня заставили! Я не отдавала себе отчета!
Она умоляюще смотрела на проповедника и своего дядю.
Кейт убрала пистолет в кобуру.
— Зато я помню. А еще я помню, что мистер Гидеон не пожелал подойти к телефону. Человек, с которым мы говорили, ответил, что он очень занят. Пришлось рассказать все ему, и он в ответ пообещал, что займется этим делом.
Николь Норт вопросительно взглянула на Ричленда.
— Если кто и звонил, я этого не слышал! — огрызнулся священник.
— Расскажите ей о нашем разговоре, — предложил ему Мэллой.
— Ума не приложу, о чем идет речь! — Ричленд пытался выдавить улыбку, но безуспешно.
— Так что ты ему сказал?
Проповедник ткнул пальцем в Мэллоя.
— Он отказывался отдавать картину Джонасу до тех пор, пока мы не договоримся о твоем освобождении.
— Это правда, но не вся, ваше преподобие, — заметил Мэллой. — Положите руку на картину с Иисусом и поклянитесь именем Господа нашего, что говорите правду.
— Да как вы смеете!
— Что ты ему сказал? — продолжала настаивать Норт.
Ричленд молчал, и тогда Мэллой прояснил ситуацию:
— Дилемма была несложной. Я сказал, что могу использовать картину для вашего освобождения или же доставить ее в Нью-Йорк. Я сказал, что, если такие варианты его не устраивают, он никогда не увидит портрета.
— И что же он ответил? — спросила Николь, не сводя при этом взгляда с Ричленда.
— Он велел привезти картину в Нью-Йорк.
— Мою картину, — заметил Бранд.
Вдруг Джонас Старр разъяренно взревел:
— Не видать вам этой картины!
— Отдай ему портрет, — спокойно произнесла Норт.
Ричленд колебался.
— Нет! — воскликнул археолог.
— Отдай! — приказала Норт.
Старр потянулся за оружием, но Итан уже успел выхватить свое; он оказался куда проворнее старика.
— Вы что же, всерьез собрались в меня стрелять? — спросил Бранд.
Археолог молчал. Итан подошел к нему и забрал пистолет.
— Что вы хотите? — спросил Ричленд. — Назовите свою цену. Все, что угодно, только не это!
— Моя цена — эта картина.
— Отдай ему, Джим! — воскликнула Норт. — Я заплатила за нее сполна. И должна сдержать обещание! Пусть забирает, если она так ему нужна!
Итан убрал свой пистолет в кобуру, разрядил оружие Старра, сунул в карман обойму и отбросил пистолет. Потом разоружил Майка. Наконец он взялся за реликвию в руках Ричленда. Секунду-другую казалось, что тот не выпустит ее, но затем его пальцы разжались. Итан спросил:
— Так она моя?
— Да, — ответила Норт.
При этом она пристально смотрела прямо в глаза Ричленду, точно впервые видела этого человека.
Итан долго и с грустью любовался портретом, затем подошел к камину и швырнул его в огонь.
Ричленд взвыл и рванулся вперед. Он уже ухватил деревянную доску за угол, но восковые краски закипели от жара, и капли брызнули ему на руки.
С криком боли священник выронил картину и закружился по комнате. Николь Норт, совсем недавно узнавшая, сколь болезненны бывают ожоги, подошла и обняла его за плечи. Ричленд зарыдал.
Она все еще обнимала его, когда Мэллой, Итан и Кейт вышли из гостиной.
Глава 12
Нью-Йорк
2 декабря 2006 года
Мэллой стоял возле Рокфеллеровского центра и наблюдал, как катаются на коньках Пол Сорренто и Гвен. Она затеяли это представление ради него, и, надо сказать, получалось у них здорово. Уже зажглись рождественские огни. Каток был полон, но на какое-то время он просто забыл о толпе.
— Мне кажется, вы искали меня.
Голос, раздавшийся за спиной, принадлежал графине Клаудии де Медичи. Мэллой в изумлении обернулся.
— Господи… вы!
Графиня была одета, как подобает обеспеченной нью-йоркской даме средних лет — черное кашемировое пальто, длинный шарф, берет, перчатки. При виде реакции Мэллоя — смесь радости и изумления — в глазах ее зажглись знакомые лукавые искорки.
Сражение на вилле Корбо и все связанные с этим события на какое-то время затмили таинственное исчезновение графини де Медичи. Но позже Мэллой активно взялся за ее поиски. Он даже приезжал еще раз в Швейцарию, чтобы проследить те финансовые «ниточки», о которых ничего не знали швейцарские власти. Но и у него ничего не вышло. Деньги графини остались на ее счетах нетронутыми. Примерно неделю назад полиция сдалась окончательно, объявив, что графиня и ее слуга стали «жертвами какой-то грязной игры».
— Вы удивлены, Томас? Уж кто-кто, а вы должны бы знать, что я женщина не без связей и средств.
— Я так рад, что с вами все в порядке, — ответил Мэллой, внимательно оглядывая толпу.
— В данный момент я одна, — сказала графиня. — Но Рене по-прежнему со мной, если это вас интересует. И разумеется, испытывает трудности с английским, впрочем, и с немецким он тоже не слишком ладил.
Мэллой улыбнулся.
— Этот человек всегда умел объясниться.
— Несомненно.
— Так что же с вами произошло? — спросил он. — Ведь я заходил к вам в дом после того…
Мэллой огляделся по сторонам. Слишком много людей вокруг, они могут услышать. Кроме того, он не знал, как закончить вопрос.
Графиня жестом поманила его за собой, и они стали выбираться из толпы. Когда они оказались вдвоем, она сказала:
