матросы и грузчики орали до одури, стараясь перекричать друг друга. В воздухе стоял устойчивый запах рыбы, смолы и морской тины. «Варварским» его назвали потому, что он находится за пределами цивилизованного мира. Так ведь и не скажешь – сколько здесь кораблей!
Греческие келеты – короткие и тяжелые – с широким корпусом и мачтой из кефалинийской пихты едва заметно покачиваются в изумрудной воде. Египетские плоскодонки кивают изящным деревянным лотосом на носу. Реи финикийских унирем согнулись, словно не выдержав тяжести мокрых снастей.
Вот, похоже, римский зерновоз: на носу полощется прямоугольный парус, позволяющий не терять скорость при боковом ветре, а на корме выгибает лебединую шею деревянный акростоль.
Прилегающий к порту регистан оказался не менее шумным. Сновали нагруженные корзинами рабы, разносчики воды и разной снеди надрывали горло, привлекая внимание посетителей базара, фарсиваны восседали на кошмах среди груд фруктов и овощей, ожесточенно торгуясь с покупателями.
Иноземцы часть груза продавали тут же – в морских рядах. Тахмуреса поразило разнообразие товаров: пропахшие океанскими ветрами ткани, ряды амфор с вином и маслом, оловянные чушки, железные кольца, мешки с пряностями и зерном, бронзовые, серебряные и золотые украшения, посуда из финикийского стекла и прозрачного египетского алебастра.
Обреченно блеяли овцы, недовольно кричали ослы, которых едва было видно из-под хурджунов. Лишь верблюды равнодушно взирали на весь этот гвалт, спокойно лежа на земле и пережевывая бесконечную жвачку.
Несколько покрытых цветными попонами слонов, опустившись на брюхо, терпеливо ждали, пока из позолоченной деревянной корзины на спине по лестнице спустятся усатые люди в белых тюрбанах…
Тахмурес уверенно подошел к финикийскому кораблю. На него внимательно и настороженно смотрело намалеванное черной краской по доскам борта всевидящее око. Кормовой ахтерштевень в виде поднятого вертикально хвоста ласточки покачивался из стороны в сторону, отчего казалось, что унирема хочет взлететь. Он знал, что финикийцы во всем мире считаются лучшими мореплавателями. Но нужно держать ухо востро, потому что они не брезгуют торговлей людьми. Главное, чтобы морякам не пришло в голову продать пассажира, но для этого им придется его разоружить, а это непросто.
Деньги у кушана имелись – он взял ссуду под расписку у греческого трапезита, предъявив царскую тамгу. Продать ему было нечего, а золотая подвеска на цепи, такая же, как у брата, осталась у мандаров.
От него же Тахмурес узнал, что время попутного аквилона, сухого и холодного ветра, дующего в сторону Аравийского залива[193], еще не пришло, придется ждать месяца Атар. Для путешествия под парусом есть только один путь: в Александрию-на-Тигре через Персидское море, вдоль Мекранского побережья. Потом вверх по Евфрату к Вавилону. Далее придется пересечь пустыню Эш-Шам, чтобы добраться до Финикии, а в Тире или Сидоне сесть на корабль, отплывающий в Рим. В общем, получится и дальше, и дороже…
– Так что… если тебе нужен короткий путь, считай, что застрял до зимы, – заключил ушлый грек, потом начал пугать. – Тебе денег много понадобится, потому что цены здесь кусаются. Сам понимаешь, Барбарикон – торговый город, много купцов, матросы гуляют на последние… Я могу дать больше золота, но ставка будет выше.
И хитро посмотрел на гостя.
– Надо будет, еще приду, – хмуро бросил Тахмурес.
Сдвинув горку монет в кошелек, он направился к выходу из депозитария. В портовом кабаке, где кушан решил пообедать, ему снова улыбнулась удача. К его столу подсел моряк, весь в наколках, с красными прожилками на лице от беспробудного пьянства.
Тахмурес мрачно закидывал в рот одну кружку финиковой сикеры за другой. Посмотрев на трясущиеся пальцы забулдыги, молча подвинул к нему кувшин. Тот, узнав, что пришедший из-за Брагуйских гор человек направляется к Средиземному морю, но собирается делать крюк через Вавилонию и Сирию, от удивления выпучил глаза.
– Пустое! Зачем тебе муссон – пойдешь на веслах… В порту полно гребных судов, каждое второе идет в Счастливую Аравию за благовониями.
Заметив в глазах кушана интерес, морской волк пустился в подробные объяснения:
– Пересечете Персидское море и поплывете вдоль аравийского берега, сначала мимо царств Хадрамаут и Катабан, потом мимо царства Химьяр[194]. Многие везут товар только до Каны, чтобы загрузиться ладаном. В Ацене лучшая сурьма, в Окелисе берут мирру и очень прочный белый мрамор. Кто-то идет на остров Диоскуриду за черепаховой костью и киноварью. Так что ищи корабль, который направляется в Египет. После Ацена нужно опасаться пиратов, но иного пути нет… Если прошли благополучно – все, считай Юнона тебя поцеловала! От порта Муза начинаются пределы Страны варваров[195]… Капитан наверняка сделает остановку в Окелисе – там отличная бухта с песчаным дном, можно запастить пресной водой из каменных цистерн, а также купить свежих гребцов… Потом пойдете вдоль страны ихтиофагов. Эти дикари живут в земляных пещерах, питаются одной рыбой и ходят в одежде из рыбьей кожи, но от них вреда не жди, потому что у них нет кораблей, а плавают они на кожаных мешках…
Рассказывая, мореход не забывал подливать себе сикеры, но вскоре кувшин опустел – и красноречие пьянчуги сразу иссякло. Когда по требованию кушана служанка принесла на замену полный, он продолжил рассказ с прежним рвением:
– В Авалите не сходи, оттуда до Нейлоса[196] далеко, так еще и через горы придется переходить, только время потеряешь… Обычно разгружаются в Беренике[197]. Дальше есть еще один порт, Миос Хормос[198], но туда плыть с товарами без охраны нежелательно – эта часть моря контролируется набатейцами, которые занимаются морским разбоем… Хотя от него до Коптоса, главного речного порта на Нейлосе, путь вдвое короче, чем от Береники. Так что смотри сам… В Александрию Египетскую можно попасть на лодке от первого порога или по суше с караваном. Ну, а там уж в Рим… Главное – успеть до окончания навигации…
Финикиец как раз направлялся в Египет – вез одежду из хлопка, железо, пряности, красители, а также тростниковый сахар. В огороженном решетками грузовом отсеке вокруг мачты громоздились ящики и бочки. Кормовой кринолин занимали рулевые гребцы, так что свободного места там не осталось. Трюм корабля тоже был забит до отказа товарами, поэтому нескольким пассажирам пришлось разместиться на палубе.
Загорелый до черноты капитан отвел кушану место на носу возле большой амфоры с питьевой водой. Покрытый ангобом, раскрашенный красной охрой египетский сосуд из кенского мергеля прочно крепился к штевню ремнями.
Рядом с Тахмуресом устроился молчаливый нубиец в гиматии и леопардовой шкуре на плечах. Он везде таскал тяжелый мешок, с которого не спускал глаз: то ли с жемчугом, то ли с
