истинно богемский выговор, и она расхохоталась.
– Вам этот акцент дается куда лучше, чем мне, хотя я его слышу с рождения, – восхищенно заметила она.
Откинувшись на спинку стула, она принялась обдумывать наряд для бала. Она чувствовала, как в ней ширится радостное предвкушение.
– Наденьте свой шелковый костюм. Светлый, с рисунком.
– Я был уверен, что должен явиться во фраке.
– В сравнении с костюмом вроде вашего фрак проигрывает. А у меня есть подходящее платье.
– Хорошо. Думаю, нам придется там чуть-чуть поработать… но мы наверняка найдем время для танцев. И, может быть, даже выпьем бесплатного шампанского.
– Вы любите танцевать? – пискнула она, не осмеливаясь даже надеяться на положительный ответ.
– Да.
– Неужели?
– Да. – Он пожал плечами. – Это вас удивляет?
Она склонила голову набок, пытаясь представить себе, как он танцует:
– Нет, не удивляет. Вы ведь, в конце концов, актер. Но мне бы хотелось это увидеть.
– Я не сказал, что умею танцевать. Сказал только, что люблю. По крайней мере, раньше любил.
– С Айрин? – Она не хотела, чтобы в этих словах прозвучала ревность, но не сумела с собой совладать.
Казалось, Мэлоуна этот вопрос не задел. Он даже чуть улыбнулся ей:
– Да. С Айрин. И задолго до нее тоже. Меня научила Молли. Она обожала танцы и частенько тренировалась дома, а я был ее партнером. Моя мать тоже любила танцевать.
– Какой была ваша мать? Я не могу ее себе представить.
Он помолчал с минуту, устремив взгляд в пустоту.
– Если честно… я толком не помню. Это было очень давно. Когда она умерла, я ужасно горевал. Вот и все, что я помню.
Он встал из-за стола и принялся мыть свою тарелку. Казалось, что от этого признания ему стало неловко.
– Мне очень жаль, – сказала она.
– Все в порядке. Я же сказал… это было давно. Я научился… жить дальше. – Он поставил тарелку в сушилку у раковины и стряхнул с пальцев капли воды. Постоял несколько мгновений, словно не хотел уходить, но все же двинулся к двери. – Спокойной ночи, Дани, – произнес он, не оборачиваясь.
– Спокойной ночи, Майкл.
* * *
– Фло Полилло жила в меблированных комнатах на Карнеги-авеню, Роуз Уоллес снимала комнату на Сковилл, – пояснил Мэлоун Дани на следующий день. – Это примерно в одном районе. Комнаты снова сданы, но я подумал, что хозяева, возможно, сохранили какие-то вещи. Мы съездим туда и проверим, может, найдем что-нибудь.
Он думал поехать на трамвае – ему не нравился интерес, который его машина вызывала у жителей беднейших районов, но им предстояло сделать несколько остановок, а водить Дани пешком по той части города он не хотел. Значит, придется все-таки взять машину и не спускать с нее глаз.
– Сначала поедем на Сковилл-авеню, – сказал он. – Между тем, как Роуз Уоллес пропала, и тем, когда ее останки нашли под мостом Лорейн-Карнеги, прошел почти год, но домовладелец не знал, что она мертва, так что, может, ее вещи до сих пор где-то лежат. Когда ее видели в последний раз, она стирала белье. К ней зашел какой-то ее приятель, сказал, что в баре за углом ее кто-то спрашивает. Она бросила стирку и направилась туда. Может, нам повезет и вы сможете коснуться своими волшебными пальчиками того белья, которое она тогда не достирала.
– Но как мы объясним свое появление? Или просто придем и спросим, нет ли в доме ее вещей? – спросила Дани, когда они остановились у закопченного здания, стоявшего у самой мостовой. Если кто-то попытается влезть в его машину, он вмиг выскочит и осадит вора.
– Нет. Вы ее подруга. Решили узнать, не осталось ли у хозяев ее вещей. Вы ищете одну вещицу, которую когда-то ей одолжили.
Хозяйка дома, где жила Роуз Уоллес, не поверила в рассказанную Дани историю. Мэлоун на ее месте тоже бы не поверил. Дани вела себя слишком вежливо и говорила слишком уж правильно. Она совсем не походила на обитателей этого дома.
– Не знала ты никакую Роуз. Ты просто хочешь заполучить ее пожитки. Как по мне, так это бессовестно, – огрызнулась женщина. У нее недоставало трех передних зубов и двух пальцев на руке, но на разноглазую Дани она глядела так, словно в ее собственной внешности не было ничего необычного.
– Мы с радостью заплатим за эти вещи, – вмешался Мэлоун. – Если дело в деньгах.
– А, вот как? И сколько дадите?
Мэлоун протянул ей пять долларов.
– Ладно, раз уж вы так заговорили, я погляжу, не осталось ли там чего. Вроде как мистер Морган убрал ее вещи в подвал. – Она сунула полученную от Мэлоуна пятерку в карман своей юбки. – Вот только тут целых три пролета карабкаться. Идите со мной, я сама ничего наверх не потащу. Если что найдется, можете все забрать. Эти вещи тут никому не нужны. Я-то в одежду Роуз никак не влезу.
Мэлоун быстро взглянул на свою машину, раздумывая, не оставить ли Дани в ней, но решил, что с ним она будет в большей безопасности. Он взял ее за руку и пустился следом за женщиной вниз по лестнице, в недра здания. Вряд ли их здесь ограбят. Может, обманут, но грабить не станут. К тому же, как верно подметила Дани, кобура у него не пустовала.
Подвал был весь завален мусором, накопившимся за долгие годы. Теперь никто ничего не выбрасывал. Нужда не давала. Груда хлама представлялась людям имуществом, а имущество позволяло считать, что у тебя в жизни все не слишком уж плохо.
Женщина точно знала, где что лежит.
– Вот оно. Тут все ее вещи. – И она подтолкнула к ним две коробки, одну побольше, другую поменьше. На обеих было написано: «Роуз Уоллес».
Мэлоун открыл их. Ему не хотелось тащить их вверх по лестнице, если в них не было ничего, что бы им пригодилось. Женщина фыркнула с таким видом, словно он заподозрил ее в обмане.
В первой коробке обнаружились сковородка, чайник и разномастная посуда. Эти вещи были им бесполезны. Он отпихнул коробку в сторону и раскрыл вторую. Та оказалась наполовину пустой. В ней лежали помада, шпильки для волос, соломенная шляпа и пустой флакон от духов. Из одежды, помимо шляпы, нашлись лишь повязка для волос, одинокий шелковый чулок и заношенная ночная рубашка: когда-то она, наверное, была розовой, но от частой стирки стала грязно-белой. Уже что-то, хоть и немного. Мэлоун закрыл коробку и вскинул ее на плечо.
– Эту мы возьмем, – сказал он. – Посудой может воспользоваться кто-то еще, раз уж Роуз сюда не вернется.
Женщина вытянула из коробки сковороду и
