за полотенцем сбегаю. И чаю налью.
Проводив его тоскливым взглядом, Конго сбросила одеяло прямо на пол и, деактивировав бельё, вошла в душ. Включила воду, постепенно повышая температуру до уровня дискомфорта… Сорок четыре градуса, пожалуй, достаточно, дальше уже есть риск повреждения кожного покрова. Теперь, резко понизить… От получившегося контраста едва не взвизгнула. Проклятый человек со своими безумными методиками! Ёжась под льющимися из колонки ледяными струями, быстро восстановила предыдущее значение… Кожу обожгло. Но болевой порог словно бы увеличился, поэтому тактильные ощущения критических значений не превышали. Хотя, приятного было мало.
Шипя сквозь зубы проклятия, Конго повторила цикл несколько раз и перекрыла воду.
Усталость действительно отступила, и теперь она злилась. По-настоящему.
Стоит в этой дурацкой душевой кабине, без одежды, мокрая, замёрзшая… Если человек сейчас ещё заглянет полюбоваться — ему конец. Стопроцентно.
Но тот, — словно предчувствуя свою безвременную кончину, — вошел, держа перед собой на вытянутых руках огромное, размером с простынь, полотенце. И раньше, чем она успела хоть что-то предпринять, закутал её в мягкую ткань, пробормотав:
— Волосы, вообще-то, можно было и не мочить.
— Ты… ты…
— Виноват, признаю, надо было предупредить. — Он снова подхватил её на руки и, вынеся на балкон, опустил в легкое кресло рядом со столиком, на котором уже исходила ароматным паром чашка горячего чая.
— Я могла и в спальне климат отрегулировать, — буркнула Конго, торопливо удаляя влагу с волос. — И полотенце — далеко не лучший вариант одежды!
— Извини, предлагать свой банный халат не решился. А что до климата… свежий воздух лучше.
— Чем?
— Натуральный.
Люди!
Безмолвно вздохнув, Конго взяла чашку с чаем в руки, несколько секунд подержала, согревая о стенки ладони, сделала небольшой глоток…
— Ты нелогичен, — буркнула она.
— Почему?
— Говорил про отдых, а подобные процедуры, наоборот, — вызывают всплеск активности.
— Это временно.
Конго хотела было съязвить, но неожиданно для себя зевнула.
Человек улыбнулся.
— Вот-вот. Такое бывает при переутомлении. Словно зависаешь в состоянии полубодрствования. Вроде и спать не можешь, и делать что-то сил нет.
— А контрастный душ сдвигает точку восприятия, после чего следует быстрый откат?
— Ну да, что-то вроде того. Так что, сейчас чай допьёшь — и спать.
Человек оказался прав — когда она допивала последний глоток, глаза уже закрывались сами собой.
— Знаешь… — он посмотрел на неё с какой-то непонятной улыбкой, — иногда вы такие беспомощные, что просто диву даёшься.
Конго беззвучно фыркнула. Вообще-то, даже сейчас, несмотря на расслабленное состояние, боевые возможности её аватары превосходили человеческие многократно. Но… демонстрировать их было лень. Настолько, что когда человек, в который уже раз за сегодня, подхватил её на руки, она лишь сонно возмутилась:
— Почему ты меня постоянно на руках носишь?
— Я так самоутверждаюсь, — хмыкнул он в ответ.
— Каким образом? — непонимающе заморгала она.
— Ну как же! — Человек состроил нарочито удивлённую гримасу. — Чемпион по тяжелой атлетике выжимает жалкие пятьсот килограмм, а я сейчас держу на руках тридцать тысяч тонн!
— Тридцать одну тысячу семьсот, — поправила она машинально.
— Хм… неужели ты поправилась?
Конго безмолвно вздохнула — одна из его самых раздражающих черт — «юмор», глупый и бессмысленный.
Но последнюю фразу она ему припомнит. Завтра. Как проснётся.
Эпизод 44. Рутинные обязанности
Понятно, что туманница не человеческий корабль, где дизеля грохочут, корпус трясётся, а лебёдки громыхают так, что птицы на берегу с гнёзд падают, но всё равно… Едва слышное пение турбин и генераторов, ощущаемая каким-то шестым чувством вибрация палубы под ногами… В общем, по изменению режима работы корабельных механизмов можно было определить, чем именно Конго занимается: спит, бодрствует, работает… или треску со скуки гоняет. Вот в данный момент, судя по ощущениям, моя блондинка даже не спит, а бессовестно дрыхнет. Умаялась.
Хм… пожалуй, стоит и мне последовать её примеру.
Но едва я взялся за ручку двери в свою каюту, как возникшая прямо перед носом голограмма в виде сигила Конго механически прошелестела:
— Поступил запрос на соединение.
— А-аа… — не успел я открыть рот, как голограмма всё тем же механическим тоном добавила:
— Соединение установлено.
Блин, Конго даже во сне ни капли не меняется. «Запрос на соединение» — это же вроде мелодии на телефоне, мол, вам звонят — ответьте. А если я, к примеру, трубку брать не хотел?.. Но когда мою блондинку интересовали подобные мелочи. Хотел — не хотел… «не гребёт, уплочено».
— Акаси… — устало поприветствовал я возникшую на голоэкране аватару ремонтного судна.
— У тебя проблема, — ехидно сообщила ремонтница, вместо «здрасьте».
— У меня?! — несказанно удивился я.
Акаси с каким-то нездоровым энтузиазмом закивала:
— Хьюга же сейчас в твоей вертикали, значит, у тебя.
— О, Господи! Что она ещё натворила?!
— В том-то и дело, что ничего…
Кратко обрисовав ситуацию, Акаси отключилась, оставив меня озадаченно скрести в затылке. Вот же…
— «Симакадзе» проинформирована, время её прибытия: девять минут, — прошелестел над ухом бесстрастный голос Конго.
— Это же не срочно, а я вообще-то спать собирался, — попробовал я отбрыкаться от необходимости нестись куда-то вот прямо сейчас. Ну, в самом деле, какого хрена?! У Хьюги очередной заскок, а мне на ночь глядя…
— На борту «Симакадзе» присутствует отдельная каюта, — в голосе блондинки отчётливо звякнул металл.
Блин, как она умудряется даже спящей столь доходчиво недовольство выражать?
— Но…
— Поддержание боеспособности вверенной эскадры — базовая функция лидера.
Я открыл рот… молча закрыл. Очередная попытка отмазаться умерла, так и не родившись, поскольку до меня внезапно дошло, что веду себя сейчас, как либераст отечественный. Который абсолютно уверен, что его призвание — всем указывать и нихрена не делать. А уж за что-то отвечать… да боже упаси!
И дело даже не в том, что тут нам не здесь, а Конго ни разу не правительство расейское, чтобы подобных персонажей кормить только за то, что они существуют… просто, ну, самому стрёмно как-то.
Машинально потерев обвивающий предплечье браслет квантового коммуникатора, я вздохнул. Стрёмно-то оно стрёмно, но даже у закоренелых трудоголиков есть рабочие часы, приёмные дни, разные там выходные, да прочие отпуска. А тут — никаких прав, одни обязанности. Исчез в Тумане — называется.
— Всё, понял, осознал, собираюсь.
Подавив очередной вздох, заглянул к себе в каюту, по-быстрому собрал сумку в расчёте на пару дней, прихватил ноут и, забежав по пути в кают-компанию, выскочил на палубу.
Когда уже поднимался на борт «Симакадзе», в голову пришла мысль: раз пошла такая пьянка, надо бы тревожным чемоданчиком обзавестись. Положение, блин, обязывает.
***
— Лезь, говорю! — рык человека метался под сводами сухого дока ремонтной базы.
— Тебе надо, ты и лезь! — ничуть не тише огрызалась
