— широко раскрыт.
Я хотел бы, чтобы ее глаза были открыты. Хотел, чтобы она хотя бы подмигнула мне.
Ничего подобного.
Хорошо же у тебя выходит, мысленно похвалил ее игру я.
— Так, — провозгласил Снегович, — так. Теперь ворочай ее, чтоб я нормально посмотрел.
Я прижал Кэт к себе и покачал головой.
— Бу, поздновато фокусничать. Ты стащил ее вниз. Теперь просто разверни ко мне лицом.
— Но она же упадет!
— И что? Она же мертва.
— Я не хочу, чтобы она падала!
— Тогда поверни и держи ее крепче.
Я так и сделал. Далось мне это с трудом. Мышцы отказывались работать. Кэт была тяжелой и скользкой. Однако, я должен был сейчас потакать Снеговичу. Она мне б сама сказала об этом — будь обстоятельства несколько другими.
Я развернул Кэт к Снегу и Донни лицом.
Застыл позади нее, плотно обхватив ее под грудью. Ноги Кэт прогнулись в коленях. Все, как и положено человеку без сознания… или вовсе без жизни.
— Что думаешь, Донни, мальчик мой? Она жива или мертва?
Донни слегка покачал головой. Его взгляд остановился на груди Кэт.
— Я задал тебе вопрос. Ответишь?
— Она не дышит, — сказал Донни.
— Молись на это, — Снегович улыбнулся мне. — Отпускай ее.
— Нет!
— Ну что ж, сожалею об этом, но Донни…
Кэт вдруг дернулась в моих руках — голова резко взметнулась вверх, правая рука — нырнула за спину. На секунду мне показалось, что ее пронзила конвульсия.
Но в руке у нее вдруг очутился камень. И этот камень она метнула в Снеговича.
44
Вместо того, чтобы сразу перерезать Донни глотку, Снег попытался уклониться. Он взмахнул рукой с ножом, будто надеясь отбить камень лезвием в воздухе.
Но скорости его руке не хватило.
Камень был довольно крупный — размером с мяч для гольфа. С неровными, заостренными краями. Кэт умудрилась спрятать его даже от меня — лично я эту штуку видел впервые в жизни.
И Снегу он угодил точнехонько в глаз.
Удар был сильный. Звук — как костяшкой пальца по дереву. Снегович взвыл, его лицо побагровело, рука с ножом взметнулась к лицу. Секунду мне казалось, что он вот-вот ткнет своим же ножом себе в глаз, но седой громила сообразил, что к чему, вовремя.
Выпустив Донни, он прижал к глазнице тыльную сторону ладони. На щеку ему закапала кровь.
Кэт ухватилась за мои руки и развела их в стороны, высвобождаясь.
Донни, свободный от захвата Снега, повернулся, глядя на отступающего врага. Снегович опасно балансировал на краю крыши фургона. Все еще с руками, связанными за спиной, Донни набычился, побежал на своего пленителя и, врезавшись в его грудину, сшиб с крыши.
Голося и размахивая руками, Снег Снегович полетел за край и грузно рухнул наземь.
— Хватай его! — закричала Кэт и побежала вниз по склону.
Я рванул следом.
В считанные секунды она достигла основания. В два прыжка преодолела расстояние до фургона — только пятки сверкали. Босые пятки. Шлепанцы Пегги она потеряла где-то по пути.
— Погоди! — крикнул я. Не знаю, как только дыхания хватило.
Кэт скрылась за фургоном. Я только-только спрыгнул со скалы на землю.
— Подожди меня! — воззвал я снова.
Не пытайся повязать его в одиночку! — хотел крикнуть я, но не мог.
Я помчался к задам фургона.
И застал их там.
Снег Снегович распластался по земле, явно ошеломленный. В правой руке у него по-прежнему был нож, но, похоже, он был не в состоянии им воспользоваться.
Кэт с разбегу влепила ему пяткой меж разбросанных ног. Вытаращив глаза, Снег полухрюкнул-полувзвизгнул. Тогда Кэт отступила и от души прыгнула на громилу, утопив обе ступни в его животе. Воздух шумно покинул легкие Снеговича, его голова, руки и ноги разом на мгновение взлетели в воздух — а потом он оглушительно рыгнул, да так и остался лежать с открытым ртом на песке.
Когда Кэт отступила, подоспел я — и выбил нож у него из руки.
После мы обнялись.
И стояли так долго-долго. Казалось, в этой позе мы пробудем, подобно статуям, до скончания века. Нас чуть-чуть потряхивало.
Одно радовало: Снегу Снеговичу явно пришлось хуже, чем нам.
Наконец мы разомкнули объятия. И оба обессиленно прислонились к борту фургона. Металл был сильно нагрет, но это нас уже не волновало. Зато от массивной машины на землю падала какая-никакая тень.
— Он, думаю, готов, — сообщила она.
— Что теперь делать?
— Сухари сушить, — хмыкнула Кэт.
Мы обменялись понимающими взглядами и ухмылками.
— Боже, Кэт.
— Угу.
— Мы сделали это. Ты это сделала. Глазам не верю. Где ты припрятала тот камешек?
— Тебе лучше не знать.
Я хохотнул.
— Видела, как Донни смел его с крыши?
— Нет. А он?..
— Да. Боднул его головой.
— Ух ты. Круто.
— Куда он делся, кстати? — спросил я и позвал: — Донни! Мы его взяли! Иди сюда, не бойся. Мы за фургоном!
Он не ответил.
— Эй! Донни? — подключилась Кэт.
Ни слова в ответ.
— Может, он с Пегги, — сказал я.
— Мог бы хоть ответить нам, — заметила Кэт.
— ДОННИ! — крикнул я в полную силу.
Безрезультатно.
— Я пойду и гляну, что с ним, — сказала Кэт. — А ты следи за нашим снежным другом.
Она заспешила прочь.
Я глянул на Снеговича. Его правый глаз заплыл и стал напоминать смоченное кровью яйцо в обрамлении синюшной плоти. Другой его глаз был широко распахнут и безучастно смотрел в небо. Рот приоткрыт, губы бледные, на переднем зубе — большой свежий скол. Снегович выглядел бы мертвым, если бы его мощная грудь не ходила бы отчетливо вверх-вниз.
— Захочешь вскочить, — предупредил я его, — подумай дважды. Я на сегодня стычками сыт по горло.
Похоже, он меня даже не услышал.
Фургон за моей спиной скрипнул. Парой минут спустя я услышал, как Кэт пробормотала:
— Черт побери.
Ее голос доносился как будто бы с крыши фургона.
— ДОННИ! ЭЙ! ВЕРНИСЬ К НАМ! — закричала она.
— Что там у тебя? — спросил я снизу.
— Он убегает! — Она выкрикнула его имя еще несколько раз. Потом обратилась уже ко мне: — Не знаю, слышит ли он меня отсюда — но возвращаться парень явно не собирается. Бежит, как заяц с дробью в заднице. В моих ботинках.
— Как он спустился?
— Вот уж не знаю, — проворчала Кэт. — Спрыгнул? Точно — не по лестнице слез. Не с руками, связанными за спиной. По-моему, он бежит к тем шахтерским руинам.
— Черт, но мы же разобрались со Снегом! Что не так с ним?
— Может, увидел Пегги и испугался. Кто знает? Он еще ребенок. Одному богу
