то, что в частях разврат на фронте был и сестрички больше о карьере через постель думали, чем о раненых.
– Это в двух желтых листках было?
– Да. Кстати, закрылись они на днях. Им каждый вечер стекла били и мастеровые ремонтировать отказывались. Журналисты, кто поумнее, разбежались, редакторы уехали. Один вообще за границу подался. Говорит, сглаза боится.
– Так за некромантом присматривают и никаких колдовских штучек за ним не было.
– Это мы знаем, что он человек обстоятельный и позорить память учителя не станет. А прохиндеи всякие его очень опасаются. Люди с Африки возвращаются, рассказывают, как он с монахом зомби на британцев гнал, словно стадо послушное.
– Понял. Что с награждением?
– В зале портреты стояли всех погибших. Сначала каждого по имени зачитали и сказали, за какой подвиг награждают. Кто грудью товарища закрывал, кто раненых с поля боя выносил, кто в рукопашную с врагами сражался. Затем “георгиев” вручили. Живым на грудь прикололи, за погибших семьи получили. Макаров сказал, что свою премию за доблестную службу жертвует осиротевшим семьям. Из самых уважаемых добровольцев совет выбрали, будут в комиссии Новгородской ветеранов участвовать. На них – думать, как собранными деньгами распоряжаться. Кому на учебу, кому в голодное время продуктов закупить, кому дров и прочего. Многие из солдат тоже часть денег на это выделили.
– Хороший почин. У Сергия капиталов не так много, наставник золото не копил, на дела тратил. Поэтому – пометку сделай, сколько мы из новгородской казны каждый месяц перечислять сможем. Без особой огласки. Кому надо – те и так узнают. Что еще?
– Еще паломничество получилось на могилу зверя некромантского. Те же кожевники и прочие, кто похоронку получил, цветы приносят. Там маленькая могильная плита установлена, на ней выбито, что покоится верный друг и защитник, не жалевший жизни за добровольцев в Африканском походе. Я с управляющим кладбища поговорил, мы оградку небольшую поставили. И скамеечки сбоку. Хотя архиепископ и недоволен, что монстру такое уважение, но побоялся я людей лишний раз обижать.
– К церковникам не лезть. Капитон на престоле сидит буквально последний месяц. Очень на него другие старцы обиделись. Только сан получил и так перед царем опростоволосился. Копают под него и успешно. Поэтому все, что он требовать станет, сначала со мной лично согласуешь. Что по могилке, пусть ходят. Лучше там поплачут и за упокой души убиенных помолятся, чем станут злобу копить и за колья возьмутся. Ну и приказ из канцелярии имперской помнишь? Не трогать некроманта при любых случаях без величайшего изъявления. Даже человека отдельного прислали к жандармам, будет теперь присматривать за ним. Вот пусть и присматривает... Еще что-нибудь срочное?
– Никак нет, Ваше Высочество. Остальное секретариат решает, как обычно.
– Хорошо, иди.
* * *
Званый ужин проходил в узком кругу. За столом кроме семейства Найсакиных присутствовал Бахрушин Фрол Карлович, человек по специальным поручениям графа Салтыкова. И двое бывших добровольцев, с которыми очень хотела познакомить родных Сашенька: Макаров и Герасим Тверской.
Горбуна привезли на кресле-каталке. Хотя горбуном его теперь вряд ли стоило называть. После проведенного лечения Герасим выглядел как мужчина, который просто привык сильно сутулиться. Коляску по ступенькам аккуратно занесли два молодых парня лет девятнадцати в черных костюмах тройках с малоизвестным гербом на левом кармане, вышитым серебряной нитью. Проверив, что в их услугах больше не нуждаются, откланялись и ушли к толстопузому авто на ярко-красных шинах-дутышах.
– Университет открыл новый факультет? – удивилась Сашенька, посмотрев вслед.
– Нет, послушники. Орден Святого апостола Андрея Первозванного. Будет готовить витязей в помощь охотникам за нечистью. Чтобы больше ни в больницах, ни еще где никакой дряни не завелось, – ответил Сергий, взявшись за ручки коляски. – Куда идти?
– Прошу за мной, все уже собрались. Буду рада представить вас...
Ужин прошел на удивление хорошо. Гости шутили, обсуждали новинки театрального сезона, не касались вопросов политики. Нахваливали кухарку. За чаем Сергий рассказал, что в этом году ожидаются массовые студенческие колядки. Университет даже хочет провести конкурс ледовых скульптур на реке. Желающих записалось уже больше ста человек.
Нина Августовна поделилась впечатлением от посещения кунсткамеры, где сейчас центральным экспонатом огромный ананас, выращенный в песках Сахары. Кудесники расстарались на пробу и прислали результат князю. Публика очень довольна – зримый результат потраченных средств и надежда, что скоро у соседа бывшая пустыня превратится в такой же цветущий сад, как и Каракумы.
Фрол Карлович еще раз передал приветы от графа и личные извинения, что из-за загруженности государственными делами Салтыков не смог приехать. После чего откланялся.
Когда Сергий с Герасимом собирались, Нина Августовна оглянулась: муж с младшей на кухне, корзинку вкусностей гостям хотят с собой в дорогу отдать. Неподалеку Елена стоит, всем видом демонстрируя – и не проси уйти! Я буду здесь! Ну и ладно...
Молодой человек и монах женщине понравились. Вежливые, воспитанные, одеты очень прилично. У обоих на левой груди орденские колодки за две награды: Рейха и Российской Империи. Но хотелось уточнить важный вопрос:
– Сергий, я никоим образом не хочу вас обидеть, просто Сашенька часто про вас рассказывает. Мне радостно, что она приняла столь живое участие в вашей судьбе, но хочется узнать...
Понимающе улыбнувшись, Макаров ответил:
– Мы просто вместе многое пережили. Но я хочу вас уверить, что никоим образом не претендую на руку вашей дочери. И речь даже не о том, что мы из разных сословных слоев. Вполне может быть, что я получу дворянство лет через 10. И сейчас у меня уже есть дело, которое прокормит. Просто – я одной ногой стою в могиле. Дар такой и судьба. И тащить следом за собой никого не хочу. Надеюсь, мы останемся хорошими друзьями. И не более.
– Спасибо. Вы меня отлично поняли.
– Не волнуйтесь, я не собираюсь как-либо вмешиваться в жизнь Сашеньки. Она нам не один раз жизни спасала. И всегда сможет рассчитывать на любую поддержку.
* * *
Приехавшие на автомобиле послушники аккуратно спустили коляску, прокатили ее к воротам и теперь возились у широкой двери, чтобы усадить Герасима внутрь. Сергий медленно шел следом, не замечая тяжести врученной корзинки с угощениями.
Над головой ярко светила огромная луна. Мороз пощипывал щеки. Молодой некромант смотрел на яркие звезды и думал: что же, я теперь в самом начале официального пути. Видимых преград больше нет. За признанное имя и полученный патент пришлось заплатить отбитыми потрохами, но уже восстановился. Теперь осталось сделать так, чтобы многочисленные недоброжелатели не сожрали, и данное наставнику обещание выполнить. Но – справлюсь. Потому что – могу.
“Я ничего не забыл”,
