ее такой? И хочет ли она проверять? Ведь потерять его будет так просто…
Сайлейн быстро коснулась руки демона, сдерживая его гнев. Она знала, как влияет на него, и надеялась, что этого хватит, дабы сдержать гнев папы.
– Только подойди, – процедил Вильгельм, закрывая Сайлейн спереди. Теперь его спина скрывала от нее лицо главы гильдии, которому она служила несколько лет, но и реакцию жениха она увидеть была не в силах.
– О зачем, мой дорогой друг, мне так пачкать свои руки? Здесь хватает моих подчиненных, – сказал Ториас и уже другим тоном, без этих ласковых ноток, произнес: – Девчонка ваша, вперед.
– Нет! – Крик, раздавшийся из-под потолка, заставил Ториаса нахмуриться, но Аллектора, Кристофа и еще пятерых незнакомых Сайлейн мужчин он не остановил.
– Лисара, – Ториас поднялся и отвесил принцессе церемонный поклон, – можешь спускаться, как, впрочем, и твой муж. Если не будет вмешиваться, не пострадает. И я заранее прошу у вас прощения, что приходится убивать вашу аристократку. К сожалению, жертвы необходимы на пути восстановления империи.
– Не надо, ты не понимаешь. – Бледная как полотно принцесса спустилась, поддерживаемая мужем, на землю. – Вилинт, пожалуйста, не делайте этого.
– Почему ты так просишь за нее, моя принцесса? Неужели какая-то не очень чистая шавка, связавшаяся с императором, стоит твоей жизни? А ты думаешь, он остановится на достигнутом и позволит вам, моя госпожа, жить? О нет, едва у него появится наследник, Вильгельм поступит, как и его отец: уничтожит всех, кто может угрожать его сыну. Ты хочешь этого? Сбежав однажды, погибнуть из-за собственной глупости? Я не позволю, моя госпожа. Даже вопреки вашей воле. После ее смерти, – Ториас указал на Сайлейн, – мы коронуем вашу сестру. Венец я забрал. – Лузаника пыталась что-то сказать, но мужчина, чуть нахмурившись и поколдовав, лишил ее такой возможности. – Позже, ваше высочество. Свои благодарности вы выскажете мне, когда сможете рассуждать здраво. А пока наслаждайтесь.
И он дал отмашку убийцам. Но прежде чем они успели достигнуть защитников Сайлейн, по залу вновь прокатилась волна. На этот раз она ничего не сметала, но в помещениях мгновенно повис запах лаванды, а на пол посыпались маленькие огоньки, напоминавшие лепестки роз, только огненные в прямом смысле этого слова. Сориентировавшись первой, Сайлейн резко провела собственным запястьем по острию клинка Ресьяна, и тот повторил ее действие секундой позже. Счастливая улыбка озарила лицо девушки, несмотря на стекающую по руке кровь и боль.
Первыми из вспыхнувшего портала в зал вбежали демоницы в ярких облегающих нарядах с такими откровенными вырезами, что мужчины, оставшиеся в сознании, сглотнули, а Вильгельм нахмурился и вперился убийственным взглядом в недоуменно оглянувшегося назад Ториаса.
Когда в зале уже было четырнадцать демониц, вода вспыхнула и, озарившись серебром, из прохода вышла невысокая миловидная девушка с трогательными веснушками и губками бантиком, с голубыми наивными глазами и эльфом, обреченно плетущимся за ней.
– А вот и мы, – громко оповестила всех Таока.
– Я полагаю, они догадались, – усмехнулся Малиор, сегодня одевшийся необычно для эльфа. Черный с серебром камзол прекрасно смотрелся на подтянутом эльфе и гармонировал с изумрудным струящимся платьем Таоки. – Вот только не совсем пойму, дорогая, что здесь происходит.
– Мне кажется, милый… – Таока нахмурилась, на мгновение ее взгляд потерял ясность, а после она дикой кошкой бросилась вперед на Ториаса, но Малиор успел перехватить ее руки, которыми она стремилась выцарапать ему глаза.
– Дорогая, не так быстро. Чем тебе не угодил этот милый человек. Должен отметить, что он до сих пор верен тебе.
– Конечно, милый. Этим он заслужил снисхождение: его смерть будет болезненной, но быстрой.
– Дорогая, а ты не торопишься?
– Милый, – прошипела Таока, – этот доблестный патриот чуть не угробил нашу единственную отраду на старости лет. И все это он хотел сделать из лучших побуждений. Как будто нам зятя – светлого фанатика не хватало, так еще и всякие будут сатино обижать. – А ты, – она переключилась на Ресьяна, – почему до сих пор не вмешался? Он должен был быть мертв еще до моего прихода. И не важно, что тебя связывает тайна. Защищая свою сатино, демон может нарушить все обещания. А ты как поступил? Пошел на поводу у маленькой девочки, которая за себя отвечать не может, а тут выбор за целых два мира. А ты, малыш, отличилась. Собственная жизнь важнее жениха. Если любит – примет, если нет – зачем он вообще такой? И вообще, пора бы сказать правду, Лейни. Пора.
– Лейни? – помертвевшим голосом переспросил Ториас, а богиня ехидно улыбнулась и кивнула, подтверждая опасения главы гильдии. – Сайлейн – это ты?!. Ты и есть младшая сестра Лисары, маленькая Лиера, последняя истинная представительница дома Толь-и-Сагнонов… Моя госпожа… А Вильгельм… Ваш жених… Простите, ваше величество, я был о вас худшего мнения. А вы приняли мою госпожу и защитили, – он горько усмехнулся, – от меня. А я… не выполнил свой долг и чуть не убил королеву…
Как слепой он нащупал собственный кинжал и без замаха пронзил сердце, возвращая свой последний долг династии.
Не отдавая себе отчета, Сайлейн бросилась к нему и взяла за руку. Губы стремительно стареющего мужчины тронула благодарная улыбка. Она так и осталась у него на устах, когда он сделал последний вздох.
– Как заместитель главы гильдии, я беру на себя его обязанности, – разрезал повисшую тишину голос Аллектора. – И первым своим указом снимаю заказ покойного главы гильдии. Все свободны. Если стража не докажет иного.
С этими словами наемник стремительно пошел к выходу.
– Ну вот и все, – задорно возвестила Таока, которую чужая смерть нисколько не смутила.
– Не все, – поправил саэрату Малиор. Его взгляд был устремлен на Сайлейн и императора.
Когда Сайлейн посмотрела на Вильгельма, то невольно отступила на шаг, такой холод плескался в его прежде ласковых глазах. Сжатые губы и руки, с великим напряжением сжимавшие эфес клинка, ничего хорошего не предвещали. И Сайлейн отступила еще на один шаг, чтобы заметить, каким гневом полыхнули очи жениха.
– Значит, Лиера, – сухо осведомился он, – младшая сестра Лисары-Лузаники. И когда ты собиралась мне сказать?
С каждым брошенным им словом Сайлейн становилось все тяжелее, внутри все сжималось и хотелось просто упасть на пол, обнять свои колени, опустить голову, чтобы не видеть ничего вокруг и хоть на мгновение уйти из-под гнета этих злых глаз, которые еще недавно лучились любовью к ней. Неужели это все было ложью? Просто действием амулета, как сказала Ливия? Неужели? Горько, как же горько…
Кинув последний, полный слез взгляд на Вильгельма, Сайлейн бросилась к отцу. Ресьян подхватил ее на руки, сбросив личину, распахнул крылья
