под окно подслушивать. На всякий случай закрыла ставни поплотнее.
— Вина? — предложила я королю с надеждой.
Ситуация была какая-то безумная. Чего он хотел? Просто забрать ребенка мог и раньше. Сомневался, чей? Так в деревне ему каждый скажет, что Генри мой, а уж тот личиком — ну точно Его Величество. Не мог же он вернуться за мной? От этой предательской мысли все внутри расцвело отчаянной, безумной надеждой, и пришлось крепко зажмуриться, чтоб прогнать ее.
— Спасибо, у меня свое. Помню я, как ты гостей вином с приправами угощать любишь.
Он достал мехи, и отпил. Я с жалостью отставила вино с дурман-травой, и взяла обычную бутылку. Король это заметил и улыбнулся.
— За неожиданную встречу? — предложила я.
— За сын. — ответил он и выпил.
Значит, все-таки из-за Генри он тут. И явно не терпится об этом поговорить. Я закрыла глаза, выпила залпом вино, и тяжело уселась за стол.
— Зачем вы здесь, Ваше Величество?
Он дал Генри железную, искусно сделанную фигурку рыцаря, припрятанный ранее, и спустил на пол. Тот кинулся играть с ней, знакомя с остальными игрушками, придумывая каждому истории приключений.
— Почему ты ушла, не попрощавшись?
Я могла ответить многое. Начать, наверное, стоило с извинений. При общении с королевскими особами извинений много не бывает, особенно, если на кону твой собственный ребенок. Но когда-то этот человек звал себя Джоном, врал мне в лицо о своем имени и говорил, что любит меня. Именно ложь довела нас до сегодняшнего состояния, поэтому я пересилила себя, и начала отвечать. Правду.
— Испугалась. Все были такие сильные вокруг, — слова давались с трудом, признаваться в собственной слабости было неприятно. Да ведь и прав был Его Величество — я бросила его, не попрощавшись. Хотя бы это стоило извинений. — Барон, что мог убить меня просто как сбежавшую от него крестьянку. Леди Изабель, что могла уничтожить меня за то, что посмела полюбить тебя. Королева-мать, которая, казалось, одним только движением мизинца может навсегда вычеркнуть меня из этого мира. Ты оказался не Джоном — бедным странствующим рыцарем. Этьен оказался не вором, что грабит богатых и раздает все бедным. Я больше не знала, где правда, и эти чувства — постоянный страх и сомнения, угнетали. И я ушла. Туда, где эти разрушающие эмоции не испытывала. Ушла заниматься тем, о чем всегда мечтала.
— Ты любила меня?
Интересно, он из всего моего монолога только это услышал?
— Я любила Джона. Вас я совсем не знаю, Ваше Величество.
— Да. Я от того мальчишки многим отличаюсь. Но моя любовь к тебе неизменна. Даже то, что ты украла у меня сына, хоть и ранит, не заставляет меня любить тебя меньше.
Я сидела, оглушенная. Генри тоже притих, нет-нет да поглядывая в нашу сторону, и что-то шепотом объясняя своим игрушкам. Это были невозможные слова. Прошло шесть лет. Мы были вместе так недолго, толком не успев узнать друг друга.
— А твои чувства? Ушли?
Невозможно. Всегда и везде, в любом мужчине я видела Джона. Его стойкость, доброту, решительность. Глаза, что сияли ярче звезд на небе. Были хорошие парни, что готовы меня с мальчонкой в семью взять. Только я раз за разом отказывалась, зная, что навсегда мое сердце осталось с человеком, увидеть которого в жизни я больше не надеялась. И вот он передо мной. Что же ответить?
Всегда правду.
— Нет. Так и не смогла, перестать любить вас.
Эдвард поднялся, и крепко обнял меня, как никто не обнимал последние шесть лет. Не в силах сдерживаться, я обняла его в ответ. Он зарылся в мои волосы, и тихо повторял мое имя, точно молитву.
Мы простояли так целую вечность. Мое тело так и не смогло забыть тепло его рук, аромат его тела. Хорошо, что я не отдала Генри Лиззи. Под его тихий говор нельзя было потерять голову, как бы не хотелось. Я очень любила Генри, но второго ребенка воспитывать в одиночку не желала.
Мысли о сыне сразу заставили меня придти в себя.
— Что теперь? Заберете Генри?
— Мария, у меня другое имя и титул — но я все тот же человек. Всего этого не было бы, не прояви ты доброту к незнакомцу. Прошу, обращайся ко мне как раньше. Молю, смотри на меня, как раньше.
Я посмотрела ему в глаза. Полные тревог и надежд, словно за ними скрывался шторм. Он просил невозможного. Король и крестьянка, где ж это видано? Его слова вселяли надежду, заставляли сердце отчаянно биться, а его близость пьянила сильнее крепленого вина.
— Все не как раньше. Да и не существовало этого — я была рада обмануться, а ты…,а вы поддерживали этот обман. Вы ведь знали, что семья леди Изабель поддерживает вас в ваших стремлениях, и без нее вы не сможете добиться желаемого. Как я могла противостоять ей?
— Вы с леди Изабель все решили за меня, вашего короля, — Эдвард отошел, вновь наливая себе вина. — Ума не приложу, быть мне в ужасе, восторге, или злиться? Все эти эмоции я испытывал по кругу, и успел от них устать. И все же, вопреки вашим женским планам, я не женат.
Я слышала об этом, но старалась не задумываться. Слишком много ходило вокруг его величества слухов, слишком многие — бередили душу. Поговаривали, во дворце каждый год устраивали пышные новогодние балы, в надежде, что одна из юных дам приглянется королю, и страна обретет свою королеву. Но и по сей день надежды были тщетны.
— Леди Изабель была уверена, что ваш брак — единственное, что поможет вам удержать престол. У меня не было причин не верить ей. Да и помолвку с ней вы не расторгали еще три года.
— Белла-Белла, — король закрыл глаза и на его губах заиграла легкая улыба. Я отвернулась. Не хотелось видеть его чувств к его Белле. — Мы с ней пришли к взаимовыгодному сотрудничеству. Оказалось, что она куда больше меня любит власть. А власть королевы совсем не тоже, что управление собственным графством.
— Но как же ее отец?
— Не недооценивай Беллу. Ее отец уехал поправлять здоровье на юга, и она позаботилась о том, чтоб он не возвращался. Что же до старшего брата, а на пути ее становления главой графства стоял еще и он — тот с детства был болезненной и меланхоличной натурой. Сейчас он наслаждается своими стихами в их загородном доме, устраивая там книжные вечера на деньги, щедро выделяемые Беллой.
И все это менее чем за три года и с ближайшими родственниками. Хорошо, что
