Книга Ночь роя - Роберт фон Штейн Редик

— Безнадежен, — сказала она.

Капитан ухмыльнулся:

— Мы поняли это давным-давно, верно?

— Не мы, Грегори. Только ты.

— Вот это несправедливо. От женщины в твоем положении.

— Есть только одно положение, которое тебя волнует.

Она наклонилась ближе, полузакрыв глаза, и положила руку ему на грудь. «В следующий раз почисти зубы, дорогая», — сказал Грегори. Сутиния в ярости отвернулась, нащупывая пяткой лестницу.

Они сидели, как груз на дне каноэ, ведьма и адмирал, враги и союзники. Сутиния, сидевшая впереди, пристально смотрела на Крабби, сидевшего на носу. У Исика разболелось колено. Он подумал, не мог бы он попросить ее успокоить его прикосновением, как она сделала в ту ночь, когда они встретились.

Затем он услышал, как она выплевывает ругательства, тихо и ядовито. Возможно, позже, подумал он. Возможно, через неделю.

Молодые люди гребли молча. Они не стремились к берегу, а двигались зигзагами в сгущающейся темноте, словно преследуя какую-то своенравную мысль. Залив по-прежнему был удивительно ровным. Это было очень странно — беззвучно скользить среди окутанных туманом затонувших кораблей, коралловых выступов и гигантских скал, похожих на кулаки. Мужчины не выказывали страха перед остатками кораблей и прокладывали курс так близко от них, что Исик мог бы высунуться и дотронуться до гниющих корпусов.

— Мы не ближе к берегу, чем когда стартовали, — сказала Сутиния, наконец нарушив молчание. — Вы заблудились, или это экскурсия по Призрачному Побережью?

Молодые люди посмотрели друг на друга, внезапно почувствовав себя неловко.

— Мы не заблудились, — сказал симджанин, сидевший на корме. — Просто ждем сигнала.

— Чьего сигнала?

Мужчины беспокойно заерзали на месте.

— Я полагаю, у них есть больше секретов, которые нужно охранять, чем тот, о котором просил Грегори, леди Сутиния, — предположил Исик.

— Какой ты пронзительно умный.

У нее был талант завязывать душераздирающие беседы. Они поскользили дальше. Из-за облаков им начал подмигивать полумесяц. Исик сунул руку в карман куртки и почувствовал, как трепещет птичка-портной. Далекие пушки наконец-то перестали греметь.

Они проходили между рифом и черным остовом фрегата Арквала, когда Сутиния внезапно спросила:

— Ты снова начнешь вдыхать смерть-дым?

На носу талтури возился с веслом. Разъяренный Исик вцепился в борта каноэ. Как она посмела? На глазах у незнакомых людей. Если бы она знала, на что было похоже это сражение! Месяцы ужаса, мучительной боли, разум, сжатый в жгут, как хлеб в кулаке. И подумать только, что эта ядовитая ведьма внушила ему какие-то фантазии. Страстные желания. Что он представлял их вместе, когда-нибудь, когда сражение закончится. Он должен сказать ей, чтобы она шла гнить в Ямах.

— Ни один смерть-курильщик никогда не собирается начинать сначала, — сказал он сквозь стиснутые зубы.

— Правильно, дядя! — сказал симджанин. — Но, отвечая на ваш вопрос, леди Сутиния: я не знаю. Я ищу Небесное Древо каждую ночь и посылаю свои молитвы Рину. У меня было два хороших месяца, но вы же знаете, что я и раньше бывал чист достаточно долго.

Исик смущенно уставился в темноту. Ведьма разговаривала не с ним.

— Ты должен оставаться сильным ради своих малышей, — сказала Сутиния наркоману. — Приходи навестить меня в Обители, как ты сделал в прошлом году.

— О, леди...

— Пока не благодари меня; заклинание может не помочь. И точно не поможет, если ты не будешь продолжать бороться. — Теперь она повернулась, стягивая платок с головы, чтобы увидеть симджанина. — Я уверена, ты будешь продолжать бороться. Мы все будем тобой гордиться, и, более того, ты вернешь себе собственную гордость — с процентами, как сказал бы Грегори.

Исику захотелось, чтобы кто-нибудь ударил его по лицу. Он чуть не вызверился на эту прекрасную ведьму. Даже сейчас у нее хватило вежливости не заметить, не высмеять его ошибку; почему он вообразил ее жестокой? Она не была жестокой, она была честной. Такой же прямолинейно честной, как любой воин, любой мужчина.

— Оппо, миледи, — сказал симджанин, его голос был близок к срыву.

Клянусь богами, подумал адмирал, я хочу, чтобы эта женщина была в моей жизни.

Потом он увидел ребенка на рифе.

Это был мальчик, и он сидел на едва возвышавшимся над водой коралле, уставившись на них. Когда накатила следующая волна, он поднялся на ноги. Мальчик был не выше мужского колена. У него были руки и ноги, глаза и пальцы, но ничто не могло быть менее человеческим. В лунном свете его плоть была цвета старого олова. На его лице, так похожем на лицо младенца, красовался рот, полный острых зубов. Конечности мальчика-существа изгибались так, как не могли бы изгибаться ни одни человеческие конечности, как будто они были не сочлененными, а гибкими, как у змей.

Сутиния тихо и испуганно вскрикнула.

— Не волнуйтесь, м’леди, — сказал симджанин, — это тот, кого мы ждали.

— Это мурт! — сказала она.

— Конечно. Море-мурт. Они здесь главные, вы же знаете.

Маленькое существо издало горлом щелкающий звук. Исику показалось, что оно выглядит сердитым, а потом он подумал, что был дураком, даже размышляя о его эмоциях. Внезапно мурт перегнулся в позвоночнике и опрокинулся навзничь, как выдра, в волны.

Сидевший на носу талтури указал пальцем. В пятидесяти ярдах от них, на омываемой волнами палубе фрегата, скорчившись, сидели две фигуры, обхватив колени змеиными руками. Это были старейшины, мужчина и женщина. Сразу за ними Исик увидел, как тонкие руки поднялись, чтобы ухватиться за балки. Молодая мурт-девушка подтянулась рядом с двумя другими. Странная красота, подумал Исик, когда она уставилась на людей широко раскрытыми зелеными глазами.

— Опустите одну руку в воду, — сказал симджанин.

Исик и Сутиния уставились на него, разинув рты.

— Ты, что, совсем спятил? — спросил адмирал.

— Нет, дядя, так надо, — сказал другой, опуская руку. — Сделайте это быстро, иначе они не выпустят нас на берег.

Сутиния в ужасе отпрянула:

— Вот из-за чего Грегори дразнил меня. Джатод, я ненавижу этого мужчину! Неудивительно, что его здесь нет.

Двое старших муртов соскользнули обратно в воду и исчезли, но молодая девушка осталась, печально наблюдая за ними. Исик пробормотал проклятие, затем опустил руку в воду.

— Давайте, Сутиния, — сказал он.

— Ты не знаешь этих существ, — сказала она. — Ты никогда не пересекал Правящее Море. Это раса осиротевших духов. Они пасынки Богов.

— Они привередливые, — сказал талтури. —