еды вокруг бесхозной много. Но лиловые глаза едва заметно округлились. И сейчас я ощущала – живое тело. И три очень мощные сущности. Две держат «подстраховку», сами по себе являясь сильнейшими капканами, и одна – в теле. И оно-то мне и нужно.
– И ты меня пропустишь? – он недоверчиво тряхнул головой.
Дар, ну дети и дети… Но дети хитрые. Осторожнее.
– И даже провожу. Наставница велела, – проворчала я. – Хотя моя бы воля… – и я многозначительно хлопнула себя по карманам. – Но она зачем-то тебя хочет. Может, убить собственноручно, – и пожала плечами. – Пойдёшь?
«Ворон» неуверенно шагнул вперед.
– Э, не сразу, – я отступила. – Моих отпусти.
– Обманешь, – нахохлился он.
Я вздохнула, закатала рукав, пережала вену, взывая к силе, пробормотала наговор и показала «птицу» открытую ладонь с горящим знаком:
– Про клятву ведьм в курсе?
– При мне придумали, – фыркнул «ворон», расслабляясь.
– Клянусь, что проведу тебя в гробницы – и в святилище, на встречу с Вещей видящей, по её просьбе, – монотонно пробубнила я, и знак на моей ладони полыхнул фиолетовым. – А теперь отпусти ребят.
«Птиц» приблизился одним стремительным и неуловимым шагом. Наклонился, провёл когтем по моей щеке, втянул носом воздух и проворковал:
– И всё равно не нравишься ты мне, вещая… Смотри, нарушишь обещание – и я закончу начатое, – и коготь недвусмысленно кольнул мой левый висок. – И выверну тебя наизнанку. И пойму, забери тебя тьма, что ты такое.
Я не дрогнула под кровожадным взглядом, проворковав в ответ:
– Осторожнее, нечисть. Человеческое тело – очень хрупкое и нежное. Убьёшь случайно – и перерождённая в моём исполнении не понравится тебе гораздо больше живой меня. Со мной можно договориться. С ней – никогда.
– Открывай, – «ворон» вернулся на исходную позицию.
И я вернулась к прерванному занятию. Высокая береговая стена, почти вертикальная, изрытая старыми корнями и укрытая первым золотом осени, исстари служила входом, о котором знали лишь посвящённые. Стоя вплотную, по колено в старой траве, я осторожно перебирала корень за корнем, считая. Восемь, пятнадцать, двадцать се…
– Долго ещё? – раздражённо прервал моё занятие «птиц».
Я украдкой оглянулась через плечо. Он дико хотел есть, безумно мечтал поскорее добраться до желаемого и оттого жутко нервничал.
– Потерпи, – посоветовала я, возвращаясь к корням, – двери не открывали сотни лет.
– Почему же? – ехидно переспросил «ворон». – Для живых же это важно… – помедлил и процитировал меня: – поклониться древним костям.
– И почтить память, – подтвердила я, сунув руку в переплетение корней по локоть и нащупывая наконец нужный, скользкий и вёрткий. – Но, как ты понимаешь – если понимаешь, – отнюдь не память костей. А память той, что много сделала для нас перед смертью. Кости – просто место, к которому привязана душа, и чтим мы именно душу.
Я резко потянула за корень. Внутри, под землей, раздался слабый скрип.
– Поэтому к гробницам давно никто не ходит. Вообще-то боятся, – я начала осторожно вытаскивать корень наружу. – В святилище же полно артефактов – и полно защитных проклятий. По-моему, это прикол всех Верховных: пройдёшь полосу препятствий – достоин знаний и личной аудиенции. И ведьмы в большинстве своём приходят на озеро почтить дух – венки по воде пускают со свечками…
– Короче, вещая, – поморщился «ворон».
Я вытянула корень и попятилась, таща его за собой. Снова заскрипело. «Птиц» понял фишку, оттеснил меня плечом и дёрнул – один раз и не особо сильно. И дверь распахнулась: из-под корней потянуло гнилостно-сырым сквозняком, обозначился слабо светящийся голубым арочный проём.
– Стой, – я ухватила «птица» за руку. – Волшебное слово знаешь?
– Спасибо, – он отвесил ироничный полупоклон.
– Да плевать мне на тебя и твои благодарности, – фыркнула я и оглянулась. – Ребят отпусти.
– Нет, – жёстко сказал «ворон». – Если ты опять обманешь…
Намёк понят. Ну ладно…
– Где-то тут, – я указала заросший травой и кустами клочок берега, – моя трость. Найди, будь добр. Она мне нужна. И только тронь… – прошипела на дёрнувшуюся нечисть. – Я в состоянии передвигаться. Мне просто нужна моя опора. Или будешь возмущаться и терять время? К твоему сведению, скоро утро, а пройти в гробницы можно только в ночь смерти.
Он неохотно отвернулся, обшаривая быстрым взглядом берег, а когда нашёл нужное и наклонился, я «случайно» уронила на землю голыш и выдохнула короткий наговор-приказ. Гигантская туманная фигура, неслышно замершая за нашими спинами, шевельнулась, понимая и принимая задачу. Ужка – хоть и «трусливая», но боевая ведьма, тёмная сила Природы, а Илья – опытный и умный заклинатель с «белкой». Им нужна пара минут, чтобы освободиться. Справятся. И хранитель им в этом поможет.
Приняв трость и мило улыбнувшись, я первой просочилась между корней. Ещё сильнее запахло сыростью и плесенью. Древний коридор осыпался сухой землёй, под ногами что-то неприятно похрустывало, корни оплетали стены и свисали с потолка. А впереди путеводной звездой сиял силуэт проёма.
Двадцать шагов – и я остановилась возле зачарованной арки. Поставила ногу на невидимый порожек, коснулась рукой невидимой двери и произнесла простую фразу:
– Здравствуй, наставница. Я пришла.
Проём вспыхнул, являя мерцающую голубую дверь.
– И всё? – удивился «ворон».
– Пляски с бубнами и ритуальные завывания будут чуть позже, – пообещала я.
Открыла дверь, шагнула в земляной коридор, пропустила вперед «птица» и краем глаза отметила, что пещерку-прихожую затопил туман. И настроение поднялось. «Ты его сделаешь», – уверенно сказал «богомол».
Что ж, приступим. Попытка номер четыре. Репетиция главного выступления.
И кто ж кого всё-таки переврёт?..
Глава 7
…вселенная состоит из биллионов триллионов миллионов возможностей,
каждая из которых может осуществиться,
если тренированный ум вставить в нужную щелку и повернуть.
И если вы хотите, чтобы на ком-нибудь взорвалась шляпа,
нужно лишь перейти в ту вселенную,
в которой великое множество молекул шляпы
вдруг одновременно решат разлететься в разные стороны.
Терри Пратчетт «Дамы и Господа»
Низкий земляной коридор по прямой уходил вглубь берега. С каждым нашим шагом на стенах загорались старинные факелы – голубые, синие, белые, зелёные, жёлтые. Корни уже не просто пробивались сквозь стены – вьюнами оплетая факелы, они спускались к полу, образовывая постаменты с изображением стихийных символов.
– Почему мы идём прямо? – «ворон» шёл, ссутулившись и пригнувшись, и напряжённо озирался по сторонам, но повсюду, даже на потолке и полу, видел только фигурно сплетающиеся мшистые корни – стелющиеся плетёным ковром, украшающие стены защитными символами, многослойными портьерами растянутые по потолку.
– Это общий коридор, – пояснила я, запинаясь о корни и выдёргивая трость из очередной щели. – Под озером только одна гробница – Вечной слышащей, водяной Верховной. Остальные – в других… закоулках. Скоро
