Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
Шувалов первым бросился в атаку. Его намерения были прозрачны и просты. Он решил нанести смертельную рану обидчику Елены, своему врагу. Бывший гусар предпочитал обороняться, предпринимая лишь самые необходимые меры для собственной защиты, словно решил вымотать противника. У него были сильные сомнения насчет того, чем должен кончиться поединок. «Если я его убью, Елена никогда мне этого не простит! А если в последний миг пощажу, то, может быть… Может быть…»
Он продолжал отступать, пока не оказался на самом краю крыши. За его спиной шумел и клокотал залив. Дальше отступать было некуда. Увернувшись от очередного удара, Дмитрий сделал прыжок в пол-оборота и атаковал Шувалова. Теперь залив очутился у него сбоку, и он краем глаза видел, как черная, высокая вода сталкивает и ломает сорванные с причалов лодки.
— Дмитрий Антонович, что вы делаете на крыше? — послышался снизу встревоженный окрик Иллариона.
Частный пристав стоял по колено в воде, изумленно следя за происходящим.
— Разве не видишь? — усмехнулся Савельев. — Даю урок фехтования!
Он на миг отвлекся и пропустил удар. Шпага графа, едва скользнув по его шпаге, задела острием лицо Дмитрия, разрезав ему левую щеку от брови до подбородка. Кровь тотчас закапала на рубаху, на месте сердца образовалось зловещее пятно.
— Я иду к вам на помощь! — закричал испуганный Илларион.
— Иди к черту! Не мешай! — рявкнул на него старший полицмейстер.
Он бросился в атаку, но плохо рассчитал выпад. Шпага графа вонзилась ему в правое плечо. Савельев застонал от боли. Евгений остановился, опустил шпагу и, с трудом переведя дыхание, проговорил:
— Вы ранены. К тому же я заметил, что вы хромаете…
— Пустяки, — сквозь зубы ответил Дмитрий, — пусть это вас не беспокоит.
— Мы продолжаем?
— Разумеется. — Бывший гусар переложил шпагу из правой руки в левую.
Шувалов в порыве благородства сделал то же самое и снова начал атаковать. «А левая у него куда слабее правой», — отметил про себя Дмитрий, без труда отражая удары, ставшие очень предсказуемыми. Евгений тоже почувствовал, что начал уступать противнику, в равной степени владевшему обеими руками. Он предпринял несколько отчаянных выпадов, слишком рискованных на скользкой поверхности во время дождя, и, потеряв равновесие, полетел с края крыши прямо в залив.
Савельев, наклонившись, увидел, как графа накрыло большой волной и тот бесследно исчез.
— Этого только не хватало!
Отбросив шпагу, он без колебаний прыгнул в воду. Достав до дна в том месте, где скрылся граф, Дмитрий не обнаружил тела и вынырнул в надежде, что тот все-таки выплыл. Однако вместо Евгения он увидел рядом частного пристава. Калошин сидел в полузатопленной лодке, одной из тех, что беспорядочно носились по заливу. Он пытался одновременно вычерпывать воду и грести, но волны играли его суденышком, каждую секунду переливаясь через борт.
— Возьмите на две сажени вправо! — крикнул Илларион Дмитрию. — Я видел, он упал туда…
Савельев нырнул в указанном месте и на этот раз сразу наткнулся на тело графа. Он схватил его здоровой рукой за волосы и вместе с ним выплыл наружу. К счастью, лодка Иллариона подплыла совсем близко. Вдвоем они затащили туда Шувалова. Тот был мертвенно бледен и, казалось, не дышал. Частный пристав нагнулся послушать, как бьется его сердце, и пришел к неутешительному выводу:
— Поздно… преставился…
Дмитрий почувствовал себя невыносимо скверно. Разрезанную щеку, раздраженную морской водой, саднило, плечо жгла острая боль. Обе раны кровоточили. Им овладела страшная слабость, и он рухнул на тело своего соперника…
Зачинщица пьяной драки Степанида была присуждена к двум неделям острога. Однако срок она коротала не в камере, а в лазарете, бредя в горячке и лишь изредка приходя в сознание. Доктор Пастухов сразу определил, что у нее чахотка в завершающей стадии.
— Ну и зачем же ты, милая, устроила дебош? — принялся причитать старик, как только жар у Стешки в очередной раз упал. — Разбила стекла в окне, едва не пришибла насмерть мещанина, перевернула столы, ай-ай-ай! С такой чахоткой надо дома лежать, закутавшись, да пить микстуры.
— Скажете тоже, Пантелеймон Сидорович. — На серых губах Степаниды появилась слабая улыбка. — Да разве есть у меня дом? А денег на микстуры при моем ремесле, сами знаете, закутавшись, не добудешь.
Доктор смущенно отвел взгляд и вздохнул. Стешку он знал два года. Впервые она попала к нему в лазарет с небольшим грудным кашлем, теперь же от нее осталась одна тень.
— К докторам ты, конечно, не ходишь? — с укором спросил Пастухов.
— Доктора дороги. Федора, и та дерет за свои снадобья…
— Жива еще старуха? — улыбнулся доктор.
— А что ей сделается, старой ведьме! — со злостью воскликнула Степанида. Она не любила знахарку за то, что та относилась к ней и к ее подругам как к мусору, к отбросам и даже не считала нужным лицемерить.
— Стало быть, ты решила подлечиться у меня бесплатно, да подкормиться на казенных харчах? — Пастухов все пытался шутить, хотя видел, что женщина не в духе. — Затем и наделала шуму в трактире?
— Нет, нет, Пантелеймон Сидорович, — покачала головой та. — Рвалась я сюда, это верно, а вот причина другая. Вы видите, какое на мне платье? Как широко сшито?
— Ну вижу, — недоуменно ответил доктор.
— Я ходила в нем, когда носила своего сыночка, Никитушку. Он помер, не прожив и пяти месяцев. Родился такой же вот сырой осенью, я не сумела его уберечь от холода и сквозняков. Та же участь теперь ожидает ребеночка маленькой графини… — Она уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить приступ кашля.
Когда Степанида откашлялась, озадаченный Пастухов спросил:
— Так ты хочешь передать Елене это платье, чтобы она не мерзла?
— Угадали… — подтвердила женщина и снова вцепилась в подушку, будто выкашливая в нее свою душу.
Пантелеймон Сидорович был растроган до слез благородным намерением своей пациентки. Он хорошо изучил нравы уличных девушек и считал, что они имеют куда более четкие понятия о чести и морали, чем многие так называемые порядочные женщины. Однако, прислушавшись к тому, что бормотала отдышавшаяся Стешка, он понял, что та собирается подарить графине нечто большее, чем теплую одежду.
— Через два дня я должна выйти на свободу. Мы обменяемся одеждой… — шептала Степанида.
Шокированный доктор прижал палец к губам.
— Ты разве не понимаешь, что это преступление?! — воскликнул он, не дав ей договорить, и с опаской огляделся по сторонам.
По счастью, больных в лазарете было немного. Койку Степаниды доктор приказал задвинуть в самый дальний угол и не велел никому подходить к ней, чтобы не заразиться. Однако Елена часто нарушала его запрет, то подавая больной воду, то просто присаживаясь поговорить. «Вы совсем как дитя малое! — отчитывал ее Пастухов. — Неужели не понимаете, что сами можете заболеть чахоткой и ребеночка заразить?» «Чему быть, того не миновать», — фаталистически отвечала графиня. Вот и сейчас доктор вдруг обнаружил, что Елена стоит у него за спиной. Она подошла совершенно бесшумно.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
