за ненадобностью, они были просто пачками уложены в углу, даже не на поддонах. А российские деньги были бережно упакованы и уложены на стеллажах. Здесь было что-то около десяти миллиардов рублей. Сколько точно, он и сам затруднялся ответить. Со счёта уже сбился. Просто он их использовал в оперативных целях.
Осмотрев всё это богатство, и убедившись в исправности грузового лифта, мы отправились обратно в дом.
— Ну что, Кречет, — вопросительно посмотрел я на друга, — пора сдаваться Георгичу? Представляю, сколько сейчас негатива мы услышим. Но, богатства как-то надо вывозить, да и людей нужно вывезти. Сами они вряд ли смогут улететь. Денег может просто не хватить.
— Ага, давай, звони, — кивнул он мне, — а я пока пойду людей успокою. А то, кажется, я какой-то шум внизу уже слышу. Как бы на улицу не ломанулись.
Я вытащил своё телефон и набрал Георгича. Я уже говорил, что с нашего телефона можно звонить с любой точки земли, лишь бы там была радиосвязь. Так что, нам не нужно было оплачивать свою связь. Она работала всегда. Кроме того, она была ещё и в таком виде, что расшифровать разговор было просто невозможно.
Через минуту ожидания, в телефоне раздался хриплый голос Георгича.
— Хват, твою душу, какого чёрта ты мне названиваешь? Даже в отпуске от тебя нет покоя. Совесть имей. Дай мне тоже отдохнуть по-человечески. Первый отпуск у меня за столько лет, и тут от тебя покоя нет. Что случилось? — Недовольно спросил он в конце.
— Георгич, — ласково начал я свой заход, — я тоже рад тебя слышать. И даже извиняюсь, за своё вторжение в твой сон. Извини, просто я не учёл разницу во времени в Узбекистане и дома.
— В каком Узбекистане, — недоумённо послышалось в трубке, — ты же домой поехал.
— Ну да, домой. А потом мы с Кречетом, поехали отдыхать в Узбекистан, в горы, хотели развеяться.
— Хм, — недовольно пробурчало в трубке, — и мне сейчас тебя поздравить с этим событием что ли? Ты для этого мне позвонил в четыре утра?
— Не злись, Георгич, я бы тебя не побеспокоил, но тут такое дело. Нужно срочно решать вопрос с вывозом ценностей в количестве двухсот тонн драгоценных металлов и восьмидесяти шести российских граждан из территории Узбекистана.
— Ничего не понял, — в трубке послышалось едва заметное беспокойство, — какие металлы, какие граждане? Вы же там просто отдыхаете? Хват, что там у тебя случилось, ты можешь объяснить толком?
— В общем, вкратце так. Когда мы ушли в горы, нас попытались похитить, дабы превратить в рабов. Нападение мы отбили. Язык поделился данными, о своих делах. Мы с Кречетом навестили настоящий концентрационный лагерь, уничтожили охрану, состоящую из беглых зеков, освободили рабов в количестве около пятисот человек, среди которых было восемьдесят шесть граждан России, похищенных ранее. Людей мы отправили по домам, а Россиян спрятали до поры. Охрана лагеря поделилась с нами сведениями о том, кому принадлежало это предприятие. Это оказался министр культуры Узбекистана. Пока не рассвело, мы направились к нему домой. Захват дома прошёл штатно, уничтожено десять человек охраны, на которых трупов, что игрушек на Кремлёвской ёлке. Захвачен министр. Из показаний министра, был обнаружен бункер с ценностями, в котором находится восемьдесят тонн золота, двадцать тонн серебра, и сто тонн редкоземельных металлов в контейнерах. Кроме этого, там же находятся Российские деньги в количестве около десяти миллиардов рублей. На данный момент, всё спокойно, и нет никакой опасности. Но, вполне вероятно, после обеда может начаться возня, и нам не помешает подмога. Самое главное, я считаю, нужно вывезти награбленные ценности и Российских граждан. Доклад окончил.
— Хват, твою дивизию, — заорало из трубки, от этого крика, я даже трубку убрал на расстояние, — какого чёрта ты творишь? Что тебе не ясно было, когда Путилин тебе лично сказал, что никаких больше акций в качестве «Белой Стрелы»?
— Никаких акций на территории России, — поправил я Георгича, — извини, Георгич, но не могли же мы дать себя похитить. Как ты себе это представляешь? Или может быть, тебе было бы легче, если бы мы там коньки отбросили?
— Не сгущай краски, не надо, — уже более спокойней стал отвечать Георгич, — ну, отбились бы, и отдыхали бы дальше. Что вам помешало?
— Не всё так просто, Георгич, — стал я разъяснять ситуацию, — дело в том, что они были не одни. В этой операции были задействованы почти все работники туристического бизнеса, и они знали, что за нами отправились крадуны. Если бы они не вернулись, то эти бы подняли шухер, и вот тогда бы мы могли и не говорить сейчас с тобой. Дело в том, что в доме у министра, была группа наёмников, со способностями, не хуже, чем у наших парней. И можешь себе представить, что бы было, застань они нас со спущенными штанами?
— Это точно? — Уже без всяких истерик, нормальным голосом, спросил Георгич.
— Точнее не бывает Георгич. Я лично наблюдал как дрался один из охранников с Кречетом. Он ничем не уступал ему. Разве только Вьюжке не обучен. А их там было десять человек. Девятерых то я сразу успокоил, а десятого Кречет попросил оставить ему. Вот такие дела Георгич. Кроме всего прочего, среди них был мозголом и медик вроде меня. Мозголом, кстати, с президентом Пулатовым уже поработал, и тот относился лояльно к министру.
— Тех, на турбазе, вы тоже успокоили? — С интересом спросил меня Георгич.
— Обижаешь, командир, — с обидой в голосе заметил я, — как мы могли за спиной опасность оставить?
— Ладно, я понял тебя. Сейчас я свяжусь с Главой, объясню ему всё. Думаю, в ближайшее время всё решится. Я свяжусь с тобой. Или же Глава сам с тобой свяжется. Сам сейчас что собираешься делать?
— Хочу на телевидении отметиться, — улыбнулся я в трубку, — напомнить людям, что рано ещё списывать «Белую Стрелу» со счетов. А то, что-то бояться совсем перестали наказания, бесчинства творят.
— Ты ещё и на камеру всё заснял?
— Опять пытаешься меня обидеть, командир? Конечно заснял, с комментариями, с показаниями, с раскрытием всех преступлений. Этот-то, министр. Он, оказывается, креатура США. Но когда США сдохли, стал работать на себя. Наёмников для него, кстати, Штаты предоставили. После гибели Штатов, наёмники решили остаться у него.
— Ладно, понял тебя, хм, — усмехнулся он, — хочешь провернуть неоднократно использованный приём? Ладно, не возражаю. Только на рожон не лезь. Нам не нужна смерть сотрудников охраны
