оплачивались рублями, а не остродефицитной свободно конвертируемой валютой. Поэтому смешно и нелепо говорить о наших тесных и дружеских взаимоотношением с Кубой как об ошибке. В отличие от различных африканских царьков, которые радостно брали деньги от Советского Союза, ничего не давая ему взамен, кроме пустых заверений, что будут строить социализм и дружить с нами, Куба ценила свои отношения с Советским Союзом не только на словах.
Кроме экономической выгоды помощь братскому кубинскому народу компенсировалась и возможностью «держать нож у брюха США». Мы активно эксплуатировали на постоянной основе центр электронной разведки в Лурдесе, который позволял следить за аэродромами США «в упор», военно-воздушную базу в Сан-Антонио-де-лос-Баньос, которая использовалась под наши стратегические бомбардировщики, военно-морскую базу в Сьенфуэгосе, которую особенно высоко ценили подводники, заводившие свои гигантские ядерные субмарины в уникальные кубинские бухты, где они, как в Бермудском треугольнике, исчезали из поля зрения американских радаров и эхалотов. На Кубе дислоцировалась и мотострелковая бригада. Мне пришлось выступать перед ее руководством. Они доверительно поведали, что основная их задача – минимум в течение 48 часов противостоять американцам, если они попробуют большими силами высадиться на остров. «Этого достаточно, чтобы и сами кубинцы отпор дали, и наша страна все бы сделала для того, чтобы отстоять Кубу». К концу семидесятых годов с нашей помощью кубинская армия стала самой современной и боеспособной в Латинской Америке. Из чего все же в основном складывалась моя работа на Кубе?
Много времени занимали различного рода консультации, выступления, лекции в высоких учреждениях Гаваны, в провинциях. Я точно не считал, но, по-моему, за время своей командировки я побывал не менее чем в 10 из 15 провинций Кубы. Круг вопросов, рассматриваемых на этих встречах, на лекциях, хотя и был обширен, но не выходил из сферы моих научных знаний и интересов: особенности государственного управления, общественного устройства, развитие социальных институтов, гражданского общества, диалектика нравственной взаимосвязи власти и народа, современные методики сбора социальной информации и др. Много времени занимали попытки объяснить суть объявленной Горбачевым перестройки, позитивные и отрицательные направления ее хода. Хотя нам самим было не все ясно с этим, тем более вдали от родины, но здесь помогали прежние «наработки». Долгое время стремился я разобраться, в чем же нарушаются основы социалистического строя в нашей стране. Во время перестройки об этом уже можно было говорить откровенно. О некоторых из конкретных моих рабочих дел хотелось бы рассказать особо.
Много усилий, в частности, вложил я в то, чтобы подготовить политический словарь. Парадоксальная ситуация: новая Куба, возникшая после революции и ожесточенных сражений, в том числе и идеологических, не имела хотя бы краткой энциклопедии, в которой можно было бы найти объяснения таких понятий, как «революция», «партия», «демократия», «социализм», «идеология», прочитать об известных государственных и политических деятелях своей страны, получить разъяснения основных политических кампаний, идущих на Кубе.
Многое пришлось в словарь писать самому, серьезно редактировать то, что писали кубинские товарищи. Надо сказать, что последнее вызывало особые трудности. С большим трудом приходилось уговаривать кубинских коллег – обществоведов написать статью в словарь. Сказывалась и их боязнь браться за такое ответственное дело, и, прямо скажем, их довольно слабый уровень в сфере социальных теорий. Запомнилось, как мне сразу же по приезде на Кубу торжественно объявили, что теперь в стране есть доктор философских наук. Единственный! Была одна американка, оставшаяся на Кубе после революции, которая вроде бы имела такое научное звание, но она умерла года три тому назад.
Несмотря на все трудности, словарь получился достаточно интересным, полным и, главное, полезным для просвещения народа. Был ли он издан – не знаю. Это решалось на высшем уровне уже после моего отъезда. Но в любом случае работа над словарем много дала мне, научила кратко формулировать важные понятия, расширила мой кругозор. Впоследствии я использовал целый ряд своих статей, написанных на Кубе, для публикаций в российских словарях и энциклопедиях.
Особое место в моей работе на Кубе занимало проведенное мною общенациональное социологическое исследование. Больше года убеждал я ответственных работников ЦК компартии Кубы в его необходимости. В руководстве ЦК КПК мне возражали.
– А зачем оно нужно?
– Чтобы знать, как народ реагирует на те или иные решения власти.
– Хорошо реагирует, все единодушно поддерживают политику партии и правительства, выступления Фиделя.
– Но ведь очень важно, чтобы ЦК знал, как люди понимают эту политику, что они больше всего ждут от нее, какие слои населения общественно более активны, какие менее.
Не знаю, что послужило причиной, но после долгих уговоров ЦК КПК дал мне добро на эту работу. Я могу гордиться тем, что подготовил и провел первое в истории Кубы репрезентативное общенациональное социологическое исследование! Много сил и времени ушло на подготовку анкеты для опроса: по сравнению с достаточно жесткими требованиями к ней в Советском Союзе, здесь они многократно усиливались. Из студентов Гаванского университета готовились анкетеры, для чего мне пришлось читать им небольшой курс лекций по прикладной социологии. Меня не допустили к составлению выборки: «Мы сами ее сделаем, вы только объясните, что это такое». И вот все готово к проведению опроса, но тут закончился срок моего пребывания на Кубе, поскольку я категорически отказался продлить его, и, рассказав, как следует обрабатывать результаты исследования, я отбыл на родину.
Побыл я в Москве месяца два, и меня попросили снова вернуться на Кубу. Уже одного, без жены, на короткое время. Это «короткое» оказалось более трех месяцев. Мне сказали, что получили результаты опроса и теперь надо их проанализировать, выявить наиболее важные тенденции, различия в ответах анкетируемых людей, разных по возрасту, полу и т. д.
– Ну, для меня это дело привычное. Давайте простыню (так на жаргоне назывались большие листы, полученные в результате обработки на ЭВМ всех анкет), и я начну их описывать.
– Мы не можем предоставить вам эти листы. Вы попробуйте просто объяснять нам, как их рассматривать, как находить господствующее мнение, различные зависимости и т. д.
Вот так – исследование провел, а его результаты от меня засекретили. Пришлось вместо привычной для меня работы над аналитической запиской учить на абстрактных примерах, как это делается. И все же я остался доволен, поскольку имею смелость считать, что я заложил на Кубе основы современной прикладной социологии.
Самым же значимым для меня событием не только за время моей работы на Кубе, да, может, и вообще в жизни (естественно, в жизни, так сказать, социальной) была встреча с Фиделем Кастро. Хотя я и был как бы в ранге советника ЦК КПК, но чаще всего беседовал с заведующими отделов ЦК,
